Анашкин, Борис Алексеевич

Борис Алексеевич Анашкин
Род деятельности:	Директор совхоза
Дата рождения:	1918(1918)
Место рождения:	Ставропольский край
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Дата смерти:	1998(1998)
Награды и премии:

Борис Алексеевич Анашкин (1918—1998) — сельскохозяйственный деятель, Герой Социалистического Труда (1966).

Биография

Борис Анашкин родился в 1918 году на территории современного Ставропольского края. Окончил сельскохозяйтсвенный техникум, после чего работал в совхозе, был бригадиром, начальником отделения, главным агрономом. Участвовал в боях Великой Отечественной войны. После окончания войны был демобилизован и вернулся на родину. После окончания техникума виноградарства работал главным агрономом винсовхоза «Мирный» Темрюкского района Краснодарского края.

В 1959 году Анашкин был назначен директором того же винсовхоза. Под его руководством этот совхоз стал одним из лучших в районе, в 1966 году собрав по 101 центнеру винограда с каждого гектара, что являлось на тот момент рекордным урожаем.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 апреля 1966 года за «выдающиеся успехи в развитии сельскохозяйственного производства» Борис Анашкин был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот».

С мая 1969 года Анашкин руководил совхозом в Абрау-Дюрсо, где работал до самого выхода на пенсию. Умер в 1998 году, похоронен в Абрау-Дюрсо.

Заслуженный агроном РСФСР. Был также награждён рядом медалей.

Отрывок, характеризующий Анашкин, Борис Алексеевич

– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.