Ангарион

Ангарио́н, или ангарейо́н (др.-греч. ἀγγαρήϊον, ἀγγαρεϊον), — древнейшая почтовая служба (Империи Ахеменидов), посредством которой в VI веке до н. э. было установлено сообщение между столицей государства, Сузами, и провинциями, не исключая самых отдалённых. Для осуществления почтовой связи применялись конные курьеры (ангары).

История и описание

Ксенофонт в своём произведении Киропедия приписывает устройство (ок. 540 до н. э.) станций для верховых гонцов Киру, который этим путём обеспечил быструю и надёжную передачу своих повелений сатрапам в провинции и своевременное получение известий из всех окраин своего обширного царства. Дальнейшее усовершенствование ангарион получил при Дарии I.

Геродот упоминает про дорогу из Сард в Сузы длиною в 450 парасангов (2500 км), которая была разделена на 111 станций. Эта дорога называлась Царской и была главным маршрутом ангариона, пролегавшим от Эгейского побережья Малой Азии, через Армению и Ассирию к центру Двуречья на Сузы. Такая же дорога в 80 парасангов поддерживала сообщение между Сузами и Вавилоном.

От основного маршрута имелось два других ответвления: к Тиру и Сидону и к границам Бактрии и Индии.

Станции располагались друг от друга на расстоянии в 20 км, которое дополнительно разбивалось на парасанги (5 км). В конце парасангов находились пикеты курьеров-всадников. Доставка почты была основана на принципе эстафеты, что обеспечивало перемещение писем со скоростью около 300 км в день.

Кроме того, Кир впервые создал регулярную почтовую связь, аналогичную современной военно-полевой почте.

Организацию, сходную с ангарионом, сохранили, по словам Диодора, и Александр Великий и его преемники, в особенности Антигон. Впоследствии она послужила образцом при введении Августом государственной почты (cursus publicus) в Римской империи; ей же воспользовался и Карл Великий. Таким образом, первичную организацию почтового дела нужно искать в Персии.

Геродот. История. Книга восьмая. Урания

98. Тем временем Ксеркс отправил в Персию гонца с вестью о поражении. Нет на свете ничего быстрее этих гонцов: так умно у персов устроена почтовая служба! Рассказывают, что на протяжении всего пути у них расставлены лошади и люди, так что на каждый день пути приходится особая лошадь и человек. Ни снег, ни ливень, ни зной, ни даже ночная пора не могут помешать каждому всаднику проскакать во весь опор назначенный отрезок пути. Первый гонец передает известие второму, а тот третьему. И так весть переходит из рук в руки, пока не достигнет цели, подобно факелам на празднике у эллинов в честь Гефеста. Эту конную почту персы называют «ангарейон».

В литературе

Описание ангариона (ангарейона) или упоминание о нём можно найти в некоторых произведениях античной и современной литературы, как например:

• Геродот. История. Книга восьмая. Урания (ок. 479 до н. э.).
• Иван Ефремов. Таис Афинская (1972).

См. также

• Ангар (почта)
• Ангария
• История почты
• Курьер
• Почта инков
• Римские дороги
• Царская дорога

Литература

• Ангарион // [www.fmus.ru/article02/FS/A.html Филателистический словарь] / Сост. О. Я. Басин. — М.: Связь, 1968. — 164 с.
• Закиев М. [karachays.narod.ru/istoria/mz.html Этнические корни татарского народа] // Татары: проблемы истории и языка. (Сборник статей по проблемам лингвоистории; возрождения и развития татарской нации) / М. Закиев. — Казань, 1995. — С. 12—37. (Проверено 5 июля 2010)
• Шейхетов Б. [www.stonesi.net/kstatie/print.php?sid=923 Марки и монеты — 3] // Кстати. — 2003. — № 449. — 29 сентября. (Проверено 5 июля 2010)
• Llewelyn S. R., Kearsley R. A. [books.google.co.uk/books?id=Piaogx4Nlv4C&lpg=PP1&pg=PA2#v=onepage&q&f=false A Review of the Greek Inscriptions and Papyri 1982—83] // Documents Illustrating Early Christianity / S. R. Llewelyn. — Sydney, NSW, Australia: The Ancient History Documentary Research Centre, Macquarie University; Wm. B. Eerdmans Publishing Company, 1994. — Vol. 7. — P. 2—5. — 287 p. — ISBN 1-86408-154-6, 978-1-86408-154-1. (англ.) (Проверено 23 июля 2016)

Ссылки

• [filatelist.ru/worldhistory/2007/06/11/worldhistory_3682.html Почтовые службы древнего мира]. История мировой почты. Филателист.ru. Проверено 5 июля 2010. [www.webcitation.org/67H6sb9gG Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].
• Нестерова, Мария. [articles.excelion.ru/science/history/teh/24837359.html От «телегрома» до «дальнописца»]. История техники. Энциклопедия интересных статей портала «Excelion.ru»; ExcelioN. Проверено 5 июля 2010. [www.webcitation.org/67H6tzcsp Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].
• [horzes-love.ucoz.ru/publ/pochtovye_loshadi/1-1-0-77 Почтовые лошади]. Каталог статей. Сайт любителей лошадей; MyCorp (19 февраля 2010). Проверено 5 июля 2010. [www.webcitation.org/67H6yzZMd Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Ангарион

Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.