Ангел, Каталин

Каталин Ангел
Общая информация
Полное имя	Каталин Константин Ангел
Родился	4 октября 1974(1974-10-04) (49 лет) Констанца, Румыния
Гражданство	Румыния
Рост	181 см
Вес	76 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Клубная карьера*
1994—1996	Фарул	? (?)
1996—1997	Милсами	? (?)
1997—1999	БВСК	26 (3)
2000—2003	Капошвар Ракоци	35 (4)
2003—2004	Сталь (Алчевск)	11 (3)
2004—2006	Иртыш	? (?)
Тренерская карьера
2007—2009	Овидиу
2009—2013	Вииторул
2013—н.в.	Сэгята
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Каталин Константин Ангел (4 октября 1974) — румынский футболист, игравший на позиции нападающего, и футбольный тренер.

Карьера игрока

Начал профессиональную карьеру, в румынском «Фаруле», в котором отыграл 3 сезона. В 1997 году перешёл в молдавский «Милсами» из которого он перешёл в венгерский БВСК, а позже в «Капошвар Ракоци». В 2004 году он перешёл в «Сталь» из Алчевска, в составе которой, он вышел в Высшую дигу, в которой он дебютировал 15 августа 2003 года, в матче против «Нафком» из Броваров. 12 сентября 2003 года, в матче против «Харькова» сделал хет-трик и вскоре перешёл казахский «Иртыш» из Павлодара, после чего завершил карьеру. Тренировал румынские клубы «Овидиу», «Вииторул» (Констанца), «Сэгята», а также молдавский клуб «Милсами».

Карьера тренера

Тренерскую карьеру начал в румынском клубе «Овидиу», как играющий тренер. В 2009 году начал тренировать «Вииторул» и вывел её из второй лиги в Лигу 1. В сезоне 2013/14 из-за плохих результатов команды, ушёл в отставку.

Ссылки

• [www.ffu.org.ua/ukr/tournaments/prof/50239 Статистика на сайте Федерации футбола Украины] (укр.)

Отрывок, характеризующий Ангел, Каталин

«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.