Ангкор

Ангко́р (кхмер. អង្គរ, Ангко — «Город Столиц») — область Камбоджи, которая была центром Кхмерской империи, процветавшей примерно с IX по XV века, в которой в настоящее время сохранились руины многочисленных храмов и построек, включая Ангкор-Ват и Ангкор-Тхом — выдающиеся памятники искусства кхмеров, вошедшие в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Слово «Ангкор» происходит от санскритского «нагара» (नगर), что означает «священный город».[www.ucpress.edu/op.php?isbn=9780520242180] Ангкорский период начался в 802 г. н. э., когда кхмерский император Джаяварман II объявил себя «Вселенским монархом» и «Богом-царем», и продолжался до конца XIV века.

Местоположение

Руины Ангкора находятся среди лесов и сельскохозяйственных угодий к северу от озера Тонлесап и к югу от плато Кулен, недалеко от современного города Сиемреап, в провинции Сиемреап. Этот бурно развивающийся туристический центр имеет международный аэропорт и множество современных отелей. Расстояние от центра Сиемреапа до главного храма комплекса — Ангкор-Вата около 5 км.

До нашего времени Ангкор дошёл не совсем как город, а скорее как город-храм. Во времена Кхмерской империи жилые и общественные здания строились из дерева, которое быстро разрушается под воздействием жаркого и влажного тропического климата. При возведении храмов чаще всего использовался песчаник. Крепостные стены были выложены из туфа. Этим и объясняется относительно хорошая сохранность храмовых и фортификационных сооружений при полном отсутствии жилой застройки. Однако в период расцвета империи в одном только Ангкор-Тхоме жило более миллиона человек, что больше любого европейского города того времени.

Размеры комплекса Ангкор поражают воображение: он растянулся на 24 км с запада на восток и на 8 км с севера на юг.

В 2007 году международная команда исследователей с использованием спутниковых фотографий и других современных технологий пришли к выводу, что Ангкор был крупнейшим доиндустриальным городом в мире.[www.pnas.org/content/104/36/14277] В Ангкоре существовала сложная сеть управления водными ресурсами, которая была использована для систематической стабилизации, хранения и распределения воды по всей площади.

Эта сеть, как полагают, была использована для орошения, с тем чтобы компенсировать непредсказуемый сезон дождей и также поддержать растущее население. Хотя размер его населения остается предметом исследований и дискуссий, вновь выявленные сельскохозяйственные системы в области Ангкора, возможно, поддерживали до 1 миллиона человек.

Существуют несколько литературных произведений, посвящённых Ангкору: «Ангкорский паломник» Пьера Лоти, «В тени храмов Ангкора» Тадеуша Шафара и «Ангкор и кхмерская империя» Джона Аудрика.

История

Основание

Ангкорский период, предположительно, начался после 800 г. н. э., когда кхмерский император Джаяварман II провозгласил независимость Камбуджадеши (англ. Kambujadesa, совр. — Камбоджа) от Явы и основал свою столицу Харихаралайя на севере озера Тонлесап. Посредством военных кампаний, союзов, браков и даров в виде земельных наделов он достиг объединения страны, раскинувшейся от Китая на севере, Тямпа (ныне Центральный Вьетнам) на востоке, океана на юге и до местонахождения камня с надписью «Земли кардамона и манго» на западе. В 802 г. н. э. Джаяварман II провозгласил себя «Вселенским монархом» (Чакравартин) и, в стремлении продемонстрировать свою преемственность и связь с культом бога Шива, "Богом-королём "(Девараджа). До объединения Джаяварманом II, Камбоджа состояла из ряда политически независимых княжеств, известных как Бапном и Ченла.

Храм Та-Прохм (Ta Prohm) был построен королём Джайяварманом VII в память о своей матери. До 2009 года он был интересен тем, что его не стали очищать от джунглей. Храм и сейчас в некоторых местах предстает несущим на себе печать необыкновенной красоты, здесь вся поверхность покрыта плащом из древесных корней и буйной зелени, и это сообщает развалинам какое-то непередаваемое дыхание жизни. С момента окончания гражданской войны в Камбодже и включения комплекса Ангкор во Всемирное Наследие ЮНЕСКО (1992 г.) в остальных храмах ведутся активные реставрационные работы. В настоящее время (весь 2009 г.) ведутся активные реставрационные работы и в Та-Пруме, спиливаются огромные деревья, которые разрушают стены и перекрытия, реконструируется центральный вход, некоторые стены. Работы хватит на многие десятилетия.

Например, Преа-Кан (по-кхмерски «священный меч») — огромный храм, построенный в честь победы над тямами королём Джайяварманом VII в конце XII века. По другой версии храм был посвящён памяти отца короля. Ещё в конце девяностых годов XX века, как и Та-Прум, он представлял собой покрытые джунглями развалины с росшими на них исполинскими деревьями. Сейчас там работают реставраторы из США. Растительность уже почти полностью удалена.

Храмы Ангкора построены без применения цемента и каких-либо других связующих материалов. Каменные блоки в них сцеплены по принципу замка. Поэтому, обычно применяется следующий способ их реставрации: сначала строение очищают от растительности. Это очень трудоемкий процесс, так как корни деревьев вросли и переплелись с камнями. На удаление одного большого дерева уходит в среднем четыре месяца. Беспорядочно валяющиеся обрушившиеся блоки разбирают и фотографируют. Также частично разбирают и остатки ещё стоящих стен. Полученную таким образом информацию обрабатывают при помощи специальных компьютерных программ. Компьютер по форме вырезанных на блоках «замков» и фрагментов резьбы воссоздает изначальное взаимное положение этих блоков. Потом сооружение заново собирают из оригинальных блоков и новых, изготовленных взамен утраченных из такого же песчаника. Пример успешно законченной реставрации такого рода — одна из библиотек на территории Ангкор-Вата (выполнена японскими специалистами). В настоящее время (с 2006—2010 гг.) самые объемные реставрационные работы ведутся на огромной площади храма Бапхуон (Baphuon), расположенного на территории Центрального Ангкор-Тхома.

Французский натуралист Анри Муо, в 1861 году заново открывший Ангкор после четырёх столетий забвения, так писал в своем сообщении: «Увиденные мною памятники строительного искусства огромны по своим размерам и, по моему мнению, являются образцом самого высокого уровня по сравнению с любыми памятниками, сохранившимися с древнейших времен. Я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, в этой великолепной тропической обстановке. Даже если бы я знал, что мне придется умереть, я ни за что не променял бы эту жизнь на удовольствия и удобства цивилизованного мира». Возможно, его посетило какое-то предчувствие: спустя несколько месяцев Муо, до приезда сюда несколько лет работавший учителем в России, заболел малярией и, промучившись двадцать дней, умер.

Джайяварман VII не только воздвиг огромные храмовые комплексы, но также обеспечил своему народу достаток. При нём были построены больницы, мосты, дороги. По сохранившимся записям, больниц было построено больше сотни. Некоторые сохранились до наших дней. Наиболее известное у туристов сооружение такого рода называется Пре-Палилай. Была создана уникальная ирригационная система, которая позволяла на местных полях собирать три-четыре урожая риса в год.

Прекраснейшим памятником всего комплекса Ангкора является наиболее известный и хорошо сохранившийся храм Ангкор-Ват, строившийся в течение тридцати лет во времена правления Сурьявармана II. Храм считается самым большим сакральным зданием в мире и представляет собой типичное для азиатской архитектуры сочетание элегантности и гармонии. После смерти короля храм принял его в свои стены и стал усыпальницей-мавзолеем.

В расположенной на расстоянии двух километров крепости Ангкор-Тхом заслуживает особого внимания центральный храм Байон (Bayon) и его пятьдесят четыре огромные башни, каждую из которых украшают четыре обличья Будды. По одной из версий в образе Будды был представлен портрет самого короля. Этот храм явился последним построенным в Ангкоре крупным культовым сооружением.

Великолепие кхмерской империи несколько потускнело во времена войн с тямами и таями. В 1431 году сиамские войска полностью захватили Ангкор: город обезлюдел, будто по нему прокатилась безжалостная эпидемия. С течением времени влажный климат и буйная растительность превратили столицу в руины и джунгли полностью поглотили её. Тяжёлые времена в истории Камбоджи не позволяли посещать блистательный шедевр азиатской архитектуры. Только в декабре 1992 года ЮНЕСКО включила его в список мировых памятников культурного наследия, а через год в Токио был создан Международный координационный комитет, поставивший своей целью возродить былое великолепие Ангкора.

Строительство этого грандиозного храмового комплекса продолжалось в течение четырёх столетий. Его начал основатель ангкорской династии принц Джайяварман II в 802 г., а последние храмовые комплексы были возведены королём Джайяварманом VII в XII веке. После его смерти в 1218 г. строительство прекратилось. Строители Ангкора закончили свой многовековой проект. По другой версии, в Кхмерской Империи просто закончились месторождения камня-песчаника. Интересно, что все преемники Джайявармана II следовали его принципам строительства. Каждый новый правитель достраивал город таким способом, что его ядро постоянно перемещалось: центр старого города оказывался на окраине нового. Так постепенно рос этот город-гигант. В центре каждый раз возводился пятибашенный храм, символизирующий гору Меру, центр мира. В результате Ангкор-Ват превратился в целый комплекс храмов.

Интересно, что этот загадочный город является своеобразным «памятником Времени». Главный храм комплекса, Ангкор-Ват, был воздвигнут Сурьяварманом II (1113—1150 гг.). Это одно из крупнейших сооружений в мировом зодчестве. Он занимает территорию большую, чем Ватикан.

На ступенчатой пирамиде-храме Пном-Бакенг, которая входит в храмовый комплекс Ангкор, написано, что его назначение «символизировать своими камнями движение звезд».

См. также

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 668 [whc.unesco.org/ru/list/668 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/668 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/668 фр.]

• Ангкор-Ват
• Ангкор-Том

Литература

На русском языке

• Альбанезе Марилия. Ангкор. Величие кхмерской цивилизации / Пер. У. В. Сапциной. — М.: ООО «АСТ», Астрель, 2003. — 296 с.: ил. — ISBN 5-17-020640-2
• Виноградов Б. П. Башни Ангкора. — М.: Известия, 1985. — 176 с.: ил.
• Гозе А. Вьетнам и Ангкор-Ват. Иллюстрированный путеводитель / Пер. И. В. Павловой. — М.: ООО «АСТ», Астрель, 2009. — 312 с.: ил. — Серия «Дорлинг Киндерсли. Путеводители».
• Дажен Брюно. Кхмеры / Пер. с франц. В. Е. Степанова. — М.: Вече, 2009. — 432 с.: ил. — Серия «Гиды цивилизаций». — ISBN 978-5-9533-2738-1
• Дажен Брюно. Ангкор. Лес из камня / Пер. Е. Батыревой. — М.: АСТ, Астрель, 2003. — 192 с.: ил. — Серия «Города-музеи. Открытие». — ISBN 5-17-017626-0
• Миго Андре. Кхмеры (история Камбоджи с древнейших времен) / Пер. с франц. Е. П. Дементьевой. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1973. — 352 с.
• Седов Л. А. Ангкорская империя. Социально-экономический и государственный строй Камбоджи в IX - XIV вв. / Под ред. К. М. Ашрафян. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1967. — 260 с.: ил.

Иностранная

1. Higham, The Civilization of Angkor;
2. Evans, D., Pottier, C., Fletcher, R., Hensley, S., Tapley, I., Milne, A., & Barbetti, M. (2007). A comprehensive archaeological map of the world’s largest pre-industrial settlement complex at Angkor, Cambodia. Proceedings of the National Academy of Sciences, 104(36), 14277-14282;
3. Chandler, A History of Cambodia;
4. Coedès, Pour mieux comprendre Angkor;

Ссылки

• Ангкор // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ангкор: тематические медиафайлы на Викискладе
• [www.indostan.ru/blog/1_2282_0.html Отчет о посещении Ангкора на сайте indostan.ru + много фото]

Археология   Архитектура   Всемирное наследие   Камбоджа

Отрывок, характеризующий Ангкор

– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.