Английская республика

Английская республика
англ. Commonwealth of England
упразднённая форма правления
←   ←   ← 1649 — 1660   →   →   →
Флаг Содружества Герб Содружества
Девиз Pax quæritur bello
Столица	Лондон
Денежная единица	фунт стерлингов
Площадь	130 395 км²
Форма правления	Парламентская республика, фактически Военная диктатура
Лорд-протектор
- 16 декабря 1653 – 3 сентября 1658	Оливер Кромвель
- 3 сентября 1658 – 25 ноября 1659	Ричард Кромвель

К:Появились в 1649 годуК:Исчезли в 1660 году

Периоды английской истории

Тюдоровский период	(1485—1558)
Елизаветинская эпоха	(1558—1603)
Яковианская эпоха	(1603—1625)
Каролинская эпоха	(1625—1642)
Гражданские войны, республика и Протекторат	(1642—1660)
Реставрация Стюартов и Славная революция	(1660—1688)
Образование Великобритании	(1688—1714)
Георгианская эпоха	(1714—1811)
Регентство	(1811—1830)
Викторианская эпоха	(1837—1901)
Эдвардианская эпоха	(1901—1910)
Первая мировая война	(1914—1918)
Межвоенный период	(1918—1939)
Вторая мировая война	(1939—1945)

Английская республика (англ. Commonwealth of England, в буквальном переводе Английское содружество, позднее Содружество Англии, Шотландии и Ирландии (англ. Commonwealth of England, Scotland and Ireland)) — историческая форма правления в Англии с 1649 по 1660 годы, введенная после казни короля Карла I и упразднения монархии. Этот период английские историки именуют также «Междуцарствием» (English Interregnum), поскольку в 1660 году монархия в Англии была восстановлена.

Создание Английской республики (1649)

26 января 1649 года Карл I, король Англии, Шотландии и Ирландии, был приговорён к смерти за «преступные действия против английского парламента и народа». Казнь состоялась 4 дня спустя. 17 марта парламент объявил об упразднении английской монархии как «ненужной, обременительной и опасной для блага народа». Была упразднена также палата лордов. Следует отметить, что предварительно (6 декабря 1648 года) из парламента были изгнаны и частично арестованы все умеренные депутаты — 150 из общего числа 250 членов палаты общин («Прайдова чистка»).

19 мая 1649 года парламент торжественно принял «Акт об объявлении Англии республикой», где провозглашалось, что страна управляется парламентом и назначенными им должностными лицами. Фактически власть принадлежала армейской верхушке во главе с Оливером Кромвелем, которые опирались на радикальных пуритан-индепендентов.

Формально высшим органом власти был объявлен Государственный совет из 41 члена, ежегодно избираемый парламентом. Судебные органы и общее право были сохранены в прежнем виде.

Основные события в период республики

Казнь короля вызвала у европейских монархов возмущение, политические и торговые связи с новым режимом были свёрнуты или сокращены до минимума. Франция, Испания и Австрия направили официальный протест и пытались организовать вооружённое вмешательство, однако не смогли между собой договориться. Россия, где правил царь Алексей Михайлович, изгнала всех английских купцов. 3 февраля 1649 года, сразу после казни Карла I, его сын принц Карл, бежавший в Голландию, при поддержке других монархий объявил себя законным королём Англии.

В Англии начались волнения бедноты (диггеры, левеллеры), жестоко подавленные Кромвелем. Одновременно поднялся мятеж в Ирландии и Шотландии. До конца 1649 года Кромвель проводил жестокое усмирение Ирландии, а затем прибыл в Шотландию, где местный парламент объявил принца Карла королём (шотландские пресвитериане бескомпромиссно противостояли как англиканам, так и индепендентам).

1 мая 1650 года Карлу пришлось подписать Бредское соглашение, в котором обязался сделать пресвитерианскую церковь государственной в Англии, Шотландии и Ирландии, а также даровать Шотландии самоуправление. Кардинал Мазарини от Франции и Вильгельм II Оранский от Голландии предоставили Карлу значительную денежную и материальную помощь. В том же 1650 году Карл высадился в Шотландии, где собрал крупную армию своих сторонников. Кромвель подтянул свои силы к шотландской границе и в решающей битве при Данбаре разгромил превосходящие силы противника. Английская армия заняла Эдинбург, после чего на некоторое время наступило затишье. Летом 1651 года Карл, пополнив свою армию, перешёл английскую границу. Окончательным итогом войны стала битва при Вустере, которая закончилась полной победой Кромвеля. Гражданская война на этом закончилась, Карл бежал во Францию. Шотландия и Ирландия, ранее считавшиеся отдельными государствами с общим королём, были объединены с Английской республикой в «Английское содружество», в 1653 году переименованное в «Содружество Англии, Шотландии и Ирландии».

После крушения надежд на военную победу над республикой сначала Испания, а вслед за ней и большинство других стран Европы признали новый режим в Англии. Из других событий данного периода можно отметить принятие «Навигационного акта» (1651), запретившего импорт на судах третьих стран. Акт был серьёзным ударом по голландской торговле и спровоцировал несколько англо-голландских войн (первая из них длилась с 1652 по 1654 годы).

Протекторат Кромвеля (1653—1659)

В апреле 1653 года члены парламента, не переизбиравшегося с 1640 года, решили сделать своё членство пожизненным. Кромвель с группой мушкетёров явился на заседание и разогнал собравшихся со словами: «Я положу конец вашей болтовне». С этого момента он стал править страной единолично. Члены новой палаты общин, образованной в июле 1653 г., были фактически не избраны, а назначены Государственным советом, то есть Кромвелем. Однако новый орган не проявил полной покорности, и спустя всего 5 месяцев был распущен.

16 декабря 1653 года правящая группа объявила Кромвеля пожизненным «Лордом-протектором» (буквально: Верховным защитником) страны, фактически с королевскими полномочиями. Был избран новый парламент (сентябрь 1654 года) из 400 депутатов, который просуществовал немногим более года и в январе 1655 года был распущен. Новый парламент (1657) предложил Кромвелю титул короля. Кромвель отверг это предложение, но согласился сделать свою власть наследственной.

Внутренняя политика Кромвеля была жёсткой пуританской диктатурой. Все виды азартных игр были запрещены. Доказанная супружеская измена каралась смертной казнью. Постоянно проводилась (малоуспешная) борьба с пьянством, строго соблюдались постные дни.

Внешняя политика в период протектората была направлена на укрепление военной и экономической мощи страны. Английский флот достиг превосходства над прежним морским гегемоном — Испанией, Средиземное море было очищено от пиратов, была захвачена Ямайка. Стремительно расширялась английская торговля. К этому времени, однако, Англия была втянута в долгую и разорительную войну с Испанией. Экономическое положение населения в целом ухудшилось, число сторонников восстановления монархии быстро росло.

Конец Английской республики

После смерти Оливера Кромвеля (сентябрь 1658 года) пост Лорда-протектора перешёл к его сыну Ричарду, который немедленно созвал новый парламент. Депутаты сразу принялись за демонтаж системы протектората, пытаясь восстановить принципы парламентской республики, и в первую очередь — поставить армию под свой контроль. Армия воспротивилась и потребовала от Ричарда распустить парламент; 22 апреля 1659 года Ричард Кромвель был вынужден подчиниться.

Тем не менее демонтаж протектората, у которого больше не было сторонников, продолжался. На место разогнанного парламента был созван Государственный совет из высших генералов и уцелевших депутатов Долгого парламента (избранных до периода протектората). Пост Лорда-протектора упразднили, Ричарду Кромвелю и его братьям в качестве компенсации выделили недвижимость, денежный доход и оплатили их долги. Все они больше не принимали участия в политике и после Реставрации не подвергались притеснению.

Тем временем в стране активизировались роялисты, к которым присоединялись пресвитериане, часть депутатов парламента и простонародье. В августе 1659 года произошёл серьёзный роялистский мятеж, успешно подавленный генералом Ламбертом. Два месяца спустя войска Ламберта разогнали парламент, однако другие генералы не поддержали его действия.

Конфликт разрешился неожиданно. Популярный в армии генерал Джордж Монк, не попавший в правящую военную группу, двинул свои войска из Шотландии на Лондон и в феврале 1660 года совершил государственный переворот. Ламберт был арестован и брошен в Тауэр. Монк созвал новый парламент, вновь включив в его состав всех пострадавших от «Прайдовой чистки». Первый же принятый парламентом закон объявлял недействительными все республиканские правовые акты (принятые после 1648 года). Затем Монк был утверждён на посту главнокомандующего вооружёнными силами страны, после чего были назначены выборы нового парламента (март 1660).

В новой обстановке значительная часть депутатов выступала за восстановление монархии, и Монк вступил в переговоры с принцем Карлом (через его канцлера Эдуарда Хайда). 4 апреля 1660 года Карл обнародовал т. н. «Бредскую декларацию», в которой обещал:

• всем участникам революции (кроме «цареубийц», подписавших смертный приговор Карлу I) будет объявлена амнистия;
• крупная задолженность офицерам и солдатам будет немедленно выплачена;
• он не намерен требовать перераспределения собственности и будет уважать права и привилегии парламента и английских граждан;
• англиканская церковь останется господствующей в Англии, к остальным конфессиям будет проявляться терпимость;
• оставшиеся спорные вопросы будут переданы на рассмотрение парламента.

25 апреля новоизбранный парламент, в котором пресвитериане и роялисты получили большинство, пригласил Карла занять престол трёх королевств. Одновременно была восстановлена в прежнем составе палата лордов. 29 мая 1660 года, в день своего тридцатилетия, Карл II триумфально вернулся в Лондон и был провозглашён королём.

После Реставрации Англия, Шотландия и Ирландия вновь стали рассматриваться как отдельные государства с общим королём. Англиканская церковь восстановила своё привилегированное положение в Англии (особенно для государственных служащих), а пуританские конфессии подвергались разного рода ущемлениям вплоть до «Славной революции» 1688 года.

См. также

• Английская революция
• Долгий парламент
• История Англии#Английская революция и Кромвель
• Карл I (король Англии)
• Карл II (король Англии)
• Реставрация Стюартов

Литература

• Английская буржуазная революция XVII века / Под редакцией академика Е. А. Косминского и кандидата исторических наук Я. А. Левицкого. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1954. — 10 000 экз.
• Барг М. А. Великая английская революция в портретах её деятелей. М.: Мысль, 1991.
• Всемирная история в 24 томах. Том 13. — Минск: Литература, 1996. — 560 с.
• Лавровский В. М., Барг М. А. Английская буржуазная революция. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1958. 366 c. ISBN 978-5-9989-0205-5.
• Хилл К. Английская революция. М.: Государственное Издательство иностранной литературы, 1947.
• Черчилль, Уинстон. Британия в Новое время (XVI-XVII вв.). — Смоленск: Русич,, 2006. — 416 с. — (Популярная историческая библиотека). — ISBN 5-8138-0601-6.
• Firth, C.H. & Rait, R.S., eds. (1911), [www.british-history.ac.uk/report.aspx?compid=56416 "September 1650: Act for the Repeal of several Clauses in Statutes imposing Penalties for not coming to Church"], Acts and Ordinances of the Interregnum, 1642–1660, сс. 423–425, <www.british-history.ac.uk/report.aspx?compid=56416> 
• Schultz, Oleg, ed. (14 March 2010), [www.archontology.org/nations/scotland/01_laws.php Scotland and the Commonwealth: 1651–1660], [www.archontology.org/main/author.php Archontology.org], <www.archontology.org/nations/scotland/01_laws.php>. Проверено 1 декабря 2012. 
• Sevaldsen, Jørgen (2007), Angles on the English-Speaking World, V.7: The State of the Union: Scotland, 1707–2007, Museum Tusculanum Press, с. [books.google.co.uk/books?id=WletMznpNO4C&pg=PA39 39], ISBN 978-87-635-0702-8 

Ссылки

• [adelanta.info/encyclopaedia/politics/republic/ Английская республика Кромвеля.]
• [www.yspu.yar.ru/hreader/5/?in=intro3 Республика и протекторат.]

Отрывок, характеризующий Английская республика

– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.