Англосаксонская хроника
Поделись знанием:
29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
(перенаправлено с «Англосаксонские хроники»)
«Англосаксонская хроника»[1] — древнейшая летопись Англии, охватывающая период с ранних саксонских поселенцев в 495 году и вплоть до 1154 года. Её составление началось в конце IX века при короле Альфреде на основе «Истории» Беды Достопочтенного, а также сохранившихся отрывков мерсийских и уэссекских хроник и устных преданий. Сохранилось девять рукописей хроники, написанных на англосаксонском языке и частью на латыни.
Ранняя часть хроник до 731 года в основном опирается на сочинения Беды, но содержит много дополнений, касающихся истории Южной Англии (особенно Уэссекса). В изложении событий до 891 года все хроники сходятся между собой, что заставляет предположить о едином источнике, составленном на древнеанглийском языке в период правления короля Альфреда. Существует даже теория, что автором этой части хроники был сам Альфред, в настоящее время, правда, отвергнутая. После 891 года различные варианты хроники начинают отличаться друг от друга. Краткие записи хроник постепенно становятся более длинными и дополняются вставными новеллами. Особенно интересны сведения о событиях IX—XI веков, для которых хроники являются часто единственным источником. Расхождения между рукописями довольно значительны, однако в основном это касается более позднего периода. Большинство английских переводов ориентировано на сводную версию.
Варианты хроник
Рукописям хроник для удобства ссылок были присвоены буквы латинского алфавита.
- Рукопись А («Хроника Паркера»; Колледж Корпус-Кристи, Кембридж, рукопись 173). Основной источник информации по событиям до 924 года. Более поздние периоды до 1070 года отражены со значительными пропусками. Ранняя часть рукописи была написана в Винчестере во время правления короля Альфреда (около 900 года), позднейшая часть — в Кентербери. Рукопись завершается хроникой деяний архиепископа Ланфранка, которая является одним из главных источников по проблеме реорганизации английской церкви после нормандского завоевания. Оригинал рукописи А был практически полностью уничтожен пожаром в 1731 году. Известна также под названием «хроника Паркера» по имени архиепископа Кентерберийского Мэтью Паркера, в чью библиотеку она входила.
- Рукопись B («Первая Абингдонская хроника»; Британский музей, Лондон, рукопись Tiberius A vi). Первая часть, до 977 года, написана одним автором около 1000 года, остальная часть, доведённая до 1066 года — несколькими хронистами середины XI века. В отношении событий до 977 года рукописи B и C представляют собой независимые копии утраченной хроники, созданной, по всей вероятности, в Абингдоне.
- Рукопись C («Вторая Абингдонская хроника»; Британский музей, Лондон, рукопись Tiberius B i). Как и рукопись B, изложение в рукописи событий до 977 года является копией некой утраченной хроники, написанной в Абингдоне. Вторая часть рукописи C также написана в Абингдоне. Особый интерес представляет материал о правлении Этельреда II, для истории которого рукопись является основным источником.
- Рукопись D («Вустерская хроника»; Британский музей, Лондон, рукопись Tiberius B iv). Создана относительно поздно: самые первые части написаны не ранее 1050 года, тогда как основная часть — в начале XII века. Особый интерес рукописи к событиям, затрагивающим Шотландию, даёт основание предположить, что эта хроника была создана при дворе шотландского короля, хотя основой для неё, по-видимому, служили анналы Вустерского или Ившемского монастырей. Позднейшие части рукописи возможно были написаны кем-либо из окружения архиепископа Элдреда Йоркского. Важность рукописи D заключается, прежде всего, в содержащихся в ней материалах по истории англо-шотландских отношений в период правления Эдуарда Исповедника, а также по нормандскому завоеванию.
- Рукопись E («Хроника Петерборо»; Бодлейская библиотека, Оксфорд, рукопись Laud 636). Ранняя часть (до 1121 года) создана одним автором, более поздние (доведена до 1154 года) — несколькими разными хронистами из аббатства Питерборо. Содержит много фактов местного значения. В своей первой части рукопись опирается на тот же источник, которым пользовался автор рукописи D, а в отражении более поздних событий (с 1023 по 1066) — на утраченную хронику аббатства Сент-Августин в Кентербери. Рукопись E особенно ценна в отношении информации о правлении королей Нормандской династии и личности Вильгельма Завоевателя.
- Рукопись F («Двуязычная кентерберийская хроника»; Британский музей, Лондон, рукопись Domitian A viii). Отличается тем, что написана на двух языках — древнеанглийском и латыни. Рукопись была создана в аббатстве Сент-Августин в Кентербери около 1100 года. Летопись событий в хронике доведена до 1058 года. Рукопись F, также как и рукопись E, видимо, основывалась на более ранней хронике аббатства Сент-Августин, уже утраченной. С исторической точки зрения рукопись F наименее ценная из всех других полных вариантов Англосаксонской хроники.
- Рукопись G («Коттонов фрагмент А»; Британский музей, Лондон, рукопись Otho B xi, 2). Представляет собой фрагмент основной рукописи А.
- Рукопись H («Коттонов фрагмент H»; Британский музей, Лондон, рукопись Domitian A xi).
- Рукопись I («Хроника пасхального стола»; Британский музей, Лондон, рукопись Caligula A xv).
Русскоязычные издания и исследования
- Англосаксонская хроника / Пер. с др.-англ. З. Ю. Метлицкой. — СПб.: Евразия, 2010. — 288 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-91852-013-0.
- Гимон Т. В. Историописание раннесредневековой Англии и Древней Руси: Сравнительное исследование. М.: Русский Фонд Содействия Образования и Науке, 2011. 696 с.
Напишите отзыв о статье "Англосаксонская хроника"
Примечания
- ↑ [bigenc.ru/text/1821696 «Англосаксонская хроника»] // А — Анкетирование. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2005. — С. 698. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 1). — ISBN 5-85270-329-X.</span>
</ol>
Ссылки
- [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/A.phtml?id=2041 Англо-саксонская хроника по 750 г.]. Восточная литература. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61CgQASPb Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].(перевод В. В. Эрлихмана по изданию The Saxon Chronicle. Tr. A. Savage. London, 1982, Текст сверен по изданию: Two of the Saxon Chronicles Parallel / Ed. C. Plummer. Oxford, 1892.) / Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. — М.: Алетейя, 2001
- [www8.georgetown.edu/departments/medieval/labyrinth/library/oe/texts/asc/a.html Оригинальный текст (Manuscript A)]
- [www.gutenberg.org/ebooks/657 The Anglo-Saxon Chronicle] at Project Gutenberg — Public domain copy.
- [sunsite.berkeley.edu/OMACL/Anglo/ Translation to English]
Отрывок, характеризующий Англосаксонская хроника
29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
