Англо-германское соглашение (1898)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Англо-германский договор — это соглашение, которое было подписано 30 августа 1898 года в Лондоне между Великобританией и Германией о разделе португальских колоний.





Причины подписания договора

В XIX веке среди европейских стран шла ожесточённая драка за Африку. В числе лидеров числилась Великобритания и Франция. Но в конце века в колониальную гонку активно стали включаться новые мировые игроки: США, Италия и Германская империя. Последняя была крайне агрессивно настроена по отношению к старым колониальным державам, таким как Франция, Великобритания, Испания, Бельгия и Португалия. Но и среди старых колониальных держав часто возникали конфликты по поводу их владений в той или иной части света. Так одной из причин, побудивших Англию заключить с Германией данный договор, являлся англо-португальский колониальный конфликт 18891890 годов. Этот конфликт также продемонстрировал всему миру несостоятельность Португалии в её внешней политике, которая всё больше и больше становилась зависимой от Англии. Дело в том, что в середине XIX века Португалию сотрясали сильные гражданские войны, которые почти развалили финансовый бюджет страны. К концу позапрошлого века внешний долг Португалии достиг огромной цифры, и страна находилась на грани военной и финансовой катастрофы.

В Лондоне считали, что спасти Лиссабонское правительство может только большой внешний заём и что предоставить его можно будет только в обмен на колонии дряхлеющего Португальского королевства. В свою очередь Германия не хотела остаться в стороне от возможного нового передела Африки. Берлин вожделенно смотрел на португальские земли в Африке и также был готов предоставить Лиссабону заём в обмен на колонии. По большому счёту, Великобритания и Германия делили шкуру не убитого медведя. Во-первых, Португалия всё ещё могла позаботиться о своих колониях сама. Во-вторых, Португалия ещё не объявила о своём банкротстве. Тем не менее, Лондон и Берлин, предвидя скорое падение португальских колоний, решили их поделить заранее.

Также одна из причин подписания договора кроется в том, что Великобритания в скором времени намеревалась начать войну против буров, которых поддерживала Германия, предоставляя им превосходное оружие и боеприпасы. Англичане боялись, что во время новой англо-бурской войны в неё могут вмешаться немцы и конфликт может получить широкий размах. Англия, стремясь не допустить направленного против неё сближения континентальных держав, согласилась на предложение германского канцлера Бернгарда Бюлова о разделе португальских колоний между Англией и Германией в обмен на обязательство германского правительства прекратить поддержку бурских республик. Стоит сказать, что немцы не сдержали своего обещания и во время англо-бурской войны 18991902 годов англичане столкнулись с прекрасно вооружённой бурской армией, которая имела на вооружении маузерские винтовки образца 1898 года и новые крупповские пушки.

Подписание договора

30 августа 1898 года в Лондоне был подписан англо-германский договор. Инициатива подписания договора исходила от Джозефа Чемберлена. Договор состоял из трёх конвенций. В первой было сказано о том, что обе договаривающиеся стороны обязываются поддерживать неприкосновенность и независимость Португалии. Также предполагалось предоставить ей срочный заём под залог её колоний. Во втором пункте указывалось разграничение сфер влияния: Англия получала Мозамбик и центральную часть Анголы, а Германия — небольшую часть Мозамбика, остальную часть Анголы и остров Тимор в Зондском архипелаге (Тихий океан). В третьей части соглашения стороны договаривались об условиях и порядке раздела между Англией и Германией португальских колоний в том крайнем случае, если Лиссабон категорически воспротивиться политике Лондона и Берлина и не захочет отдавать свои владения.

В целом договор носил явно агрессивный и империалистический характер. Также англичане и немцы договаривались совместно препятствовать попыткам третьих стран принять участие в разделе португальских колоний. Здесь под «третьей страной» следует подразумевать Францию, которая также была бы не прочь поживиться за счёт слабой Португалии и расширить свои, и без того огромные колониальные владения.

Последствия подписания договора

Раздел португальских владений так и не состоялся. Одной из причин этого можно назвать коварную двойную политику Англии. Вот что об этом пишет историк Юрий Ненахов:

««Однако сыны Альбиона и здесь проявили коварство, переходящее все возможные границы: немедленно после заключения вышеописанного договора Великобритания тайно предоставила Лиссабону столь необходимый ему срочный заём, помогла укрепить национальные финансы и в секретном англо-португальском Винздорском соглашении 1899 года подтвердила своё обязательство, данное ещё в XVII веке – защищать португальские владения от посягательств третьей державы».

В 1913 году Англия возобновила с ничего не подозревавшей Германией старый договор. Более того: Лондон обещал Германии передачу под её контроль всю часть португальской Анголы. Но через год началась Первая мировая война и все ранние договоренности были аннулированы.

Напишите отзыв о статье "Англо-германское соглашение (1898)"

Ссылки

  • enc-dic.com/diplomat/Anglo-Germanskie-Peregovory-1898-1901-1165.html

Литература

  • Ненахов Ю. Ю. Железом и кровью. Войны Германии XIX века. — Минск, Москва., 2002., стр. 624—625
  • Дипломатический словарь. — М.: Государственное издательство политической литературы. А. Я. Вышинский, С. А. Лозовский. 1948.

См. также

Отрывок, характеризующий Англо-германское соглашение (1898)

De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.