Англо-датская война

Англо-датская война
Основной конфликт: Наполеоновские войны
Дата	16 августа 1807—14 января 1814
Место	Дания-Норвегия, Северное море, Датские проливы, Балтийское море
Причина	Континентальная блокада
Итог	Победа Великобритании и Швеции
Изменения	Норвегия перешла от Дании к Швеции; Гельголанд перешёл от Дании к Великобритании; Ликвидация Датско-норвежской унии; Основание Шведско-норвежской унии.
Противники
Великобритания Великобритания Швеция Швеция (с 1808 по 1810 и с 1812) Дания-Норвегия Российская империя Российская империя (с 1807 по 1812)
Командующие
генерал-фельдмаршал Алекс Гривенсон(убит неизвестным) герцог Финсир Маррский унт-полковник Роберт де Барани
Силы сторон
20 000 англичан и 9 500 шведов,310 кораблей 24 200 датчан,3 410 норвежцев и 5 000 русских,133 корабля
Потери
11 253 солдат и 74 корабля 23 018 солдат и 1147 гражданских, также 110 кораблей

Англо-датская война 1807—1814 годов (Война канонерских лодок) — война Британской Империи против Дании во время наполеоновских войн. Название войны происходит от датской тактики использования небольших канонерских лодок против регулярного Королевского флота.

Предыстория

Военно-морской конфликт между Англией и Данией начался с Копенгагенского сражения в рамках войны Второй коалиции в 1801 году, когда эскадра Горацио Нельсона флота адмирала Паркера напала на датскую столицу. Проигранное сражение стало причиной датской политики вооруженного нейтралитета во время последних этапов французских революционных войн, в которых Дания использовала свои военно-морские силы для защиты внутренней и датско-норвежской торговли. В 1807 году Дания приняла решение присоединиться к континентальной блокаде. Стремясь предотвратить это, Великобритания решила нанести превентивный удар и направила свой флот к датским берегам. 16 августа 1807 года близ Копенгагена был высажен десант. Действиями британского флота и десанта столица Дании была блокирована.

Датская тактика

В результате британского захвата и уничтожения крупных частей датско-норвежского флота во время нападения на Копенгаген, датско-норвежское правительство решило строить канонерки в больших количествах, чтобы компенсировать потери. Датский командующий (а позже адмирал) Стеен Андерсен Билле (1751-1833) был активным сторонником стратегии использования канонерок. Проекты канонерок были первоначально разработаны шведом Фредриком Хенриком аф-Чапменом, а стратегическое преимущество канонерок заключалось в том, что они могли строиться быстро и без лишних затрат по всему королевству. Тактическим преимуществом канонерок было то, что они были очень маневренны, особенно в неглубоких водах, и в них было тяжело попасть из орудий. С другой стороны, лодки были уязвимы и нередко тонули от единственного попадания. Их также нельзя было использовать в бурном море и против больших кораблей. Тем не менее, датско-норвежское правительство произвело более 200 канонерок двух моделей: шлюп-канонерка (экипаж из 76 человек, 18- или 24-фунтовая пушка в носовой части, а другая - на корме) и малая канонерка (экипаж из 24 человек, одна 24-фунтовая пушка на носу).

Война

В течение первых трех лет войны канонерки несколько раз смогли захватить грузовые суда из конвоев и победить британские военно-морские бриги, хотя они не были достаточно сильны, чтобы одолеть большие фрегаты и линейные корабли. Англичане контролировали датские воды в течение всей войны, и с наступлением сезона навигации регулярно проводили крупные торговые конвои через Эресунн и Большой Бельт. Война включала в себя не только вооруженные столкновения, но и экономическую войну: британцы регулярно захватывали торговые суда в качестве трофеев, проводили рейды на небольшие острова, хорошо заселенные, но незащищенные. Британские военные корабли также проводили десанты для пополнения запасов дров и воды, принудительно скупая или попросту угоняя домашний скот.

Война шла параллельно с англо-русской войной, и Россия и Дания являлись союзниками в действиях против британских войск.

1807-1808

12 августа 1807 года, еще до того, как война была официально объявлена, британский линкор HMS Comus захватил 32-пушечный датский фрегат Friderichsværn. В бою пострадал только один британский матрос, а датчане потеряли 12 человек, еще 20 были ранены, некоторые смертельно. Королевский флот поставил Frederiksværn на службу и переименовал в Frederickscoarn. 23 августа британский HMS Prometheus выпустил ракеты Конгрива по датской флотилии канонерских лодок, но атака имела небольшой эффект.

После ожесточенного артиллерийского обстрела 7 сентября гарнизон Копенгагена сложил оружие. Британцы захватили весь датский военный флот, но правительство Дании отказалось капитулировать и обратилось за помощью к Франции.

11 сентября адмирал Томас Макнамара Рассел с борта HMS Carrier отправил депешу британскому Адмиралтейству, где объявил о капитуляции маленького острова Гельголанд. Гельголанд с этого времени стал центром контрабанды и шпионажа против Наполеона.

В конце октября 1807 года был заключён франко-датский военный союз, и Дания официально присоединилась к континентальной блокаде.

Только 4 ноября 1807 года Британская Империя официально объявила войну Дании. 7 ноября войну Британской Империи также объявила Россия, вынуждаемая к этому шагу условиями Тильзитского мира.

В 1808 году на стороне Великобритании в войну вступила Швеция, но основные события развернулись на востоке, где в ходе русско-шведской войны 1808—1809 годов шведы были разгромлены русскими войсками.

В Ост-Индии 13 февраля 1808 года HMS Russell высадил 14-й пехотный полк на побережье Коромандел, что позволило захватить датскую колонию Транкебар. 14 марта 14-пушечный HMS Childers и датский 20-пушечный шлюп HDMS Lougen вступили в затяжной бой. Британцы потеряли два человека убитыми и девять ранеными, прежде чем смогли выйти из боя и вернуться в Лейт. 22 марта британские линейные корабли HMS Nassau и HMS Stately уничтожили датский линкор HDMS Prins Christian Frederik, которым командовал капитан Карл Йессен, в сражении у острова Зеландия. HMS Nassau потерял одного солдата убитым, 16 получили ранения, а HMS Stately потерял 4 убитыми и 27 ранеными. Датчане потеряли 55 человек убитых и 88 ранеными.

22 апреля 1808 года шлюпы HMS Daphne и HMS Tartarus, при поддержке брига HMS Forward, напали на датско-норвежский конвой рядом с Скагеном. Конвой перевозил продовольствие в Норвегию, где ввиду британской блокады датских вод начался голод. Британцы под сильным огнём с берега потопили пять бригов, три галиота, шхуны и шлюп. 15 мая британский фрегат HMS Tartar подошел к Бергену под голландским флагом, чтобы атаковать голландский фрегат Guelderland, который был там на ремонте. К сожалению для британцев, Guelderland уже покинул бухту, и англичане отправили к берегу лодки, чтобы атаковать торговые суда. Когда лодки попали под сильный огонь, HMS Tartar подошел к городу, чтобы прикрыть их. Во время битвы капитан HMS Tartar и еще один матрос были убиты, двенадцать получили ранения, но фрегат смог уйти.

24 мая британский вооруженный куттер Swan вступил в бой у острова Борнхольм с датским 8-пушечный куттером. Бой закончился взрывом на борту датского корабля, в то время как Swan обошелся без потерь, несмотря на огонь со стороны датского судна и батарей Борнхольма. Островная батарея заставила британский куттер уйти.

4 июня четыре датских канонерские напали на шлюп HMS Tickler и захватили его после четырех часов боя. HMS Tickler потерял капитана и еще 14 матросов, еще 22 солдата и офицера получили ранения. Датчане потеряли всего одного человека раненым. Датчане сделали HMS Tickler учебным кораблем.

19 июня британский бриг HMS Seagull преследовал и догнал датский бриг HDMS Lougen, который был вооружен 18-ю короткими 18-фунтовыми пушками и двумя длинными 6-фунтовыми пушками. На 20-й минуте боя подошли 6 датских канонерских лодок и открыли огонь по британцам, в то время как Lougen открыл огонь по левому борту носа HMS Seagull. Через полчаса пожар сильно повредил такелаж Seagull и вывел из строя 5 орудий. В конце концов Seagull сдался, потеряв 8 убитых и 20 раненых, в том числе капитана, Р. Б. Кэткарта. Seagull вскоре после этого затонул.

Датчане также захватили шлюп HMS Tigress. Шестнадцать датских канонерских лодок захватили ее в проливе Большой Бельт 2 августа. В бою HMS Tigress потерял двух человек убитыми и восемь ранеными.

20 октября 1808 года скованный штилем HMS Africa, под командованием капитана Джона Баррета, едва пережил нападение 25 датских канонерских лодок и семи вооруженных катеров под командованием коммодора Й.К. Кригера в проливе Эресунн. HMS Africa потерял девять убитых и 51 раненых. Ночью датчане захватили корабль. 5 декабря англичанам повезло еще меньше, когда HMS Proselyte был разбит о рифы острова Анхольт из-за того, что датчане разрушили маяк. Экипаж был спасен.

1809—1810

18 мая 1809 года 64-пушечный линкор HMS Standard, под командованием капитана Пэффорда Холлиса, и 36-пушечный фрегат HMS Owen Glendower захватили остров Анхольт. Часть моряков под командованием капитана Уильяма Селби и капитана Эдварда Николлса высадились на берег. Датский гарнизон из 170 солдат оказали ожесточенное, но неэффективное сопротивление, что привело к гибели одного британского моряка и ранению еще двух. Далее гарнизон сдался, и англичане взяли остров под свой контроль. Основная цель миссии состояла в том, чтобы восстановить маяк на Анхольте для облегчения передвижения британских конвоев.

9 июня датско-норвежская флотилия из 21 канонерки и 7 минометных лодок атаковала британский конвой из 70 торговых судов у острова Сальтхольм вблизи Копенгагена. Датчанам удалось захватить 12 или 13 торговых судов, а также HMS Turbulent, один из кораблей конвоя. 10 августа датчане захватили HMS Allart, бывший корабль датского флота. 12 августа командующий HMS Lynx Джон Уиллоуби Маршалл обнаружил три датских люгера вблизи датского побережья. Вода была слишком мелкой для Lynx, поэтому Маршалл отправил в бой шлюп сопровождения Monkey и лодки. Самый большой из люгеров, который имел четыре пушки и четыре гаубицы, открыл огонь по Monkey, прежде чем все три люгера бросились к берегу, как только Monkey ответил огнём 18-фунтовых карронад. Британцы загнали датчан на мели и на следующий день захватили их без потерь. 2 сентября датско-норвежский флот захватил еще одно британское судно, когда датская флотилия канонерок под командованием лейтенанта Николая Х. Туксена захватили у берегом северной Ютландии пушечный бриг HMS Minx. Бой стоил британцам двух человек погибшими и девяти ранеными.

В начале 1810 года датчане перестали посылать корабли с ресурсами в Норвегию из-за британской военно-морской активности в Эресунне. В то же время были отмечены трудности в транспортировке зерна из Вордингборга на юге Дании, мимо Моена в Копенгаген. Для нормализации поставок датчане стали использовать флотилии торговых судов в сопровождении канонерок, что позволило избежать голода в Дании.

13 апреля 1810 года четыре датских канонерских лодки, под командованием лейтенанта Петера Николая Скибстеда, захватили британскую канонерку Grinder у полуострова Дьюрсланд близ Грено. Британский корабль был вооружен одной 24-фунтовой пушкой и одной 24-фунтовой карронадой. Grinder находилась под командованием Томаса Хестера и перезимовала на Анхольте. Из экипажа из 34 человек двое были убиты в бою, двое получили ранения. 23 мая семь датских канонерок открыли огонь по бриг-шлюпам HMS Raleigh и HMS Alban и куттеру Princess of Wales недалеко от Скагена. Датчане потеряли одну канонерскую лодку. 23 июля противники сошлись в сражении у норвежского острова Силла. Британские фрегаты HMS Belvidera и HMS Nemesis атаковали гавань и сожгли три шхуны — Odin, Tor и Balder, а также баржу Cort Adeler, находившиеся там. 12 сентября шесть датских канонерские лодки захватили пребывавший в штиле Alban после четырехчасового боя, во время которого британцы потеряли капитана и еще одного солдата погибшими и троих ранеными. Датчане приняли корабль в состав своего флота, сохранив ему название.

1811-1814

Датские канонерские лодки, укомплектованные почти 1000 солдат, в том числе пехотинцами, попытались вернуть себе остров Анхольт 27 февраля 1811 года. Сражение у Анхольта привело к отступлению датчан с большими потерями. 23 апреля датчане куттер Swan встретил три датские канонерские лодки у Сеннингесунда. Залп с одной из канонерок привел к попаданию воды в оружейный погреб, и Swan был вынужден сдаться. Датчане попытались отбуксировать куттер, но он затонул недалеко от Уддевалла. 11 мая HMS Rifleman отбил Alban у датчан. Захват произошел после 12-часовой погони около Шетландских островов. Ко времени захвата Alban был вооружен 12-ю пушками и имели экипаж из 58 человек.

31 июля 1811 года HMS Brev Drageren и HMS Algerine следовали в Лаугесундфьорде, Норвегия, когда столкнулись с тремя датскими бригами: 20-пушечным Langeland, 18-пушечным Lügum и 16-пушечным Kiel. Уступавшие по вооружению английские корабли обратились в бегство. На следующий день HMS Brev Drageren неудачно повторно столкнулся с датскими бригами. 17 августа HMS Manly отплыл из Ширнесса с конвоем. 2 сентября у Арендаля на норвежском побережье к нему присоединился HMS Chanticleer. К концу дня конвой наткнулся на три датских 18-пушечных брига (Alsen, Lolland, Samsø). Lolland атаковал занимается Manly, а два других брига преследовали Chanticleer, но тот смог бежать. В бою с Lolland Manly потерял лонжероны и такелаж, а после потери шести пушек по левому борту был вынужден сдаться.

Последний крупный бой между датскими и британскими военными кораблями состоялся 6 июля 1812 года во время сражения у Лингёра, когда небольшая эскадра британских кораблей встретила небольшую эскадрилью датских судов на норвежском побережье. Англичане смогли уничтожить датский фрегат Najaden.

Развязка войны наступила только в 1814 году, когда рухнула наполеоновская империя и Дания лишилась могучего покровителя. В результате шведского вторжения в Гольштейн еще в декабре 1813 года во время войны Шестой коалиции Дания-Норвегия вынуждена была искать мира. По условиям Кильского мира Дания признала своё поражение и уступила Швеции Норвегию, а Великобритании — остров Гельголанд, захваченный британцами еще в 1807 году. В целом англо-датская война отрицательно сказалась на экономическом и политическом положении Дании.

Литература

• Allen, Joseph (1852) Battles of the British navy. (H.G. Bohn).
• Brett, John Edwin (1871) Brett’s illustrated naval history of Great Britain, from the earliest period to the present time: a reliable record of the maritime rise and progress of England. (Publishing Off.).
• Cust, Sir Edward (1862) Annals of the wars of the nineteenth century. (John Murray).
• Gossett, William Patrick (1986), The lost ships of the Royal Navy, 1793–1900, Mansell, ISBN 0-7201-1816-6 
• Grocott, Terence (1997), Shipwrecks of the revolutionary and Napoleonic eras, Chatham, ISBN 1-86176-030-2 
•  (датск.) H G Garde : Den dansk-norske Sømagts Historie (Danish Norwegian Seapower) as reported [www.1807.dk/soe%20flotille.htm here]
• Hepper, David J. (1994) British Warship Losses in the Age of Sail, 1650–1859. (Rotherfield: Jean Boudriot). ISBN 0-948864-30-3
• James, William (1837), The Naval History of Great Britain, from the Declaration of War by France in 1793, to the Accession of George IV., R. Bentley 
• Munch-Petersen, Thomas (2007), Defying Napoleon, Sutton Publishing 
•  (датск.) Wandell, C.F. (1815) Søkrigen i de dansk-norske farvande 1807–14 (War in Danish-Norwegian Waters 1807–14), (Copenhagen: Carlsbergsfonden for Jacob Lund).
• Winfield, Rif (2008), British Warships in the Age of Sail 1793–1817: Design, Construction, Careers and Fates, Seaforth, ISBN 1-86176-246-1 
• Англо-датская война 1807-14 // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Англо-датская война

Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.