Англо-испанская война (1727—1729)
| Англо-испанская война | |||
 | |||
| Дата |
1727 — 9 ноября 1729 | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Причина | |||
| Итог |
статус-кво | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Англо-испанская война 1727—1729 годов — война между Великобританией и Испанией, закончившаяся сохранением статуса-кво и Севильским миром.
Содержание
Предыстория
В Войне за испанское наследство (1701—1714) и в следующей за ней Войне четвёрного альянса (1718—1720) Испания потеряла все свои владения в Италии, Испанские Нидерланды, отошедшие Австрии, а также Минорку и Гибралтар, отошедшие Великобритании. После второй войны Испания оказалась почти изолирована, да и экономика стала терпеть убытки.
Карл VI Австрийский использовал полученные в войне Австрийские Нидерланды для налаживания заморской торговли. Ост-Индская компания Карла мешала торговле других держав. В 1724 году во французском городке Камбре на общеевропейском конгрессе Великобритания и Голландия требовали закрытия компании. Эти требования привели к тому, что Австрия и Испания 30 апреля 1725 заключили Венский союз, по которому австрийский император должен был всячески помочь испанскому королю в возвращении Гибралтара и Минорки, в частности послать 30-тысячное войско в случае военного конфликта. Король Испании Филипп V также обещал помощь Австрии.
Это соглашение, которое как казалось нарушит равновесие сил в Европе, наоборот привело к созданию союза между Британией, Пруссией, Францией и Ганновером. Союзу также помогали Голландия, Швеция и Дания, которые терпели экономические убытки от Испании и Австрии. До объявления войны не дошло. Испания пробовала вернуть себе Гибралтар, а английский флот ей противодействовал.
В 1726 году Англия отправила в Вест-Индию эскадру из 9 линейных кораблей под командованием вице-адмирала Хозиера, который в июне заблокировал Порто-Белло, вследствие чего уже приготовленный к отправлению «серебряный флот» пришлось разгрузить.
Блокада вест-индских испанских портов продолжалась после этого многие годы, несмотря на огромную смертность на английских судах. В течение 1726 и 1727 года умерли адмирал Хозиер, его преемник адмирал Хопсон, 8 командиров, 50 офицеров и 4000 нижних чинов. Тем не менее, эта блокада тяжело сказывалась на испанских финансах.
Осада Гибралтара
В начале 1727 года испанская армия под командованием Маркуса де лас Торреса и Маркуса Вербума осадила британский гарнизон Гибралтара. По разным данным, испанские войска насчитывали от 12 до 25 тысяч человек. Число защитников Гибралтара в начале осады было 1500 человек, но увеличилось спустя некоторое время до 5000 человек, так как на выручку подошла английская эскадра из 8 линейных кораблей под командованием адмирала Вагера, снабдила крепость войсками и запасами, а корабли приняли участие в обстреле осадных сооружений испанцев. После этого англичане установили крейсерство в проливе, заблокировали Кадис и захватили много призов. После пятимесячной осады и многочисленных попыток штурма испанцы отступили.
В феврале 1728 года военные действия были прекращены, и продолжалась только блокада англичанами Вест-Индии.
Севильский мир
9 ноября 1729 года в Севилье между двумя странами был заключён мир, по которому стороны сохраняли статус-кво. Британия удерживала за собой Гибралтар и Минорку с портом Маон.
Вообще, с этого времени начались постоянные недоразумения между Англией и Испанией из-за торговли с испанскими колониями в Вест-Индии. Англия стремилась захватить эту торговлю в свои руки и не допустить туда других конкурентов, а Испания противодействовала всяким попыткам Англии проникнуть в Вест-Индию. Это вызвало целый ряд враждебных действий и, наконец, привело в 1739 году к очередной войне, которая была объявлена Англией 19 октября этого же года.
Напишите отзыв о статье "Англо-испанская война (1727—1729)"
Ссылки
- [www.ingenierosdelrey.com/guerras/1727_gibraltar/1727_gibraltar.htm ASEDIO DE GIBRALTAR (1727)] (исп.)
Отрывок, характеризующий Англо-испанская война (1727—1729)
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
