Англо-испанская война (1796—1808)
| Англо-испанская война 1796—1808 | |||
| Основной конфликт: Революционные войны, Наполеоновские войны | |||
 Трафальгарское сражение | |||
| Дата |
первый этап: август 1796 — май 1802 | ||
|---|---|---|---|
| Место |
Атлантический океан, Балеарские острова, Вице-королевство Рио-де-Ла-Плата | ||
| Итог |
первый этап: Амьенский мир | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Англо-испанская война 1796—1808 годов являлась частью войн Французской революции и Наполеоновских войн.
Во время Войны первой коалиции Испания воевала против революционной Франции, и была побеждена. В 1796 году возглавлявший испанское правительство Мануэль Годой оказался перед выбором: продолжать сражаться против Франции, или перейти на французскую сторону и надеяться на лучшее. Он выбрал последнее, и в 1796 году Франция и Испания подписали в Сан-Ильдефонсо договор о союзе. Испания обязалась поддержать Францию в войне, а Франция за это обязалась поддержать претензии Карла IV на управление итальянским герцогством Парма.
В ответ на объявление войны Великобритания в 1797 году блокировала испанское побережье и прервала связь испанских колоний с метрополией. Испанцы проиграли сражение при Сент-Винсенте, и к концу 1798 года англичане заняли Менорку и Тринидад, однако не смогли высадиться на Канарских островах.
Амьенский мир 1802 года приостановил боевые действия, но в 1804 году англичане захватили у Кадиса испанский Серебряный флот. Французы запланировали высадку в Англии, и испанский флот должен был стать составной частью этого вторжения, однако в результате Трафальгарского сражения 21 октября 1805 года адмирал Нельсон разбил испанский флот и французскую средиземноморскую эскадру, пытавшиеся соединиться с флотом, сосредоточенным на севере Франции. Это поражение серьёзно потрясло Испанию, заставив её усомниться в правильности сделанного выбора.
В 1806—1807 годах англичане попытались захватить стратегически важный регион Рио-де-ла-Плата, но потерпели в этом неудачу.
После Трафальгара Испания вышла из системы континентальной блокады, однако когда в 1807 году Наполеон разбил Пруссию — присоединилась к ней вновь. Однако Наполеон потерял доверие к Карлу IV и Годою; в самой Испании росла популярность сына Карла — Фердинанда — который находился в оппозиции к всеми презираемому Годою. Фердинанд склонялся к союзу с Великобританией, и поэтому Наполеон засомневался в ценности союза с испанской королевской семьёй.
В 1807 году Франция и Испания вторглись в Португалию, 1 декабря был без боя взят Лиссабон. В начале 1808 года поведение французов в Испании стало настолько невыносимым, что вызвало революцию. Наполеон вывез Карла и его сына Фердинанда в Байонну, и 5 мая вынудил их отречься от престола, посадив на испанский трон своего брата Жозефа. Это привело к войне за независимость Испании, и де-факто прекратило англо-испанскую войну. Британский министр иностранных дел Джордж Каннинг сказал:
Забудем о войне между Испанией и Великобританией. Любая нация, сопротивляющаяся непомерной мощи Франции, немедленно, вне зависимости от того, что у нас с ней было раньше, становится естественным союзником Великобритании.
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Англо-испанская война (1796—1808)"
Отрывок, характеризующий Англо-испанская война (1796—1808)
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
