Англо-османская Конвенция (1913)

Англо-османская Конвенция 1913 года — международно-правовой документ, подписанный 29 июля 1913 года. Конвенция не была ратифицирована, но одним из eё последствий было создание юридической базы для формальной независимости и определения границ современного Кувейта.

Предыстория

Формально Кувейт находился под управлением Османской империи, однако его экономические связи с соседними арабскими эмиратами были гораздо более развиты, чем с турецкими городами. Неопределённый статус Кувейта и его нежелание допускать османских чиновников на кувейтскую территорию привел к османскому военному вторжению в Кувейт в 1871 году. Вторжение провалилось, а эмир нашёл поддержку со стороны Британии. В 1875 году Кувейт был включён в вилайет Басра— однако, османская власть над этой страной так и осталась номинальной. В 1890-е гг., в связи с англо-германским соперничеством на Ближнем востоке и появлением планов строительства Багдадской железной дороги, конечным пунктом которой должен был стать Кувейт, шейхство превращается в объект межгосударственной борьбы. Британия была стратегически заинтересована в этом регионе, ввиду его близости к Британской Индии.

Договор

Летом 1913 года была достигнута договоренность между Османской Портой и правительством Великобритании об ограничении пределов юрисдикции Османской империи в регионе Персидского залива в пользу Великобритании в отношении арабских княжеств Кувейта, Катара, Бахрейна. В частности, Кувейт получал статус автономной казы, а шейх Мубарак Ас-Сабах утверждался в должности каймакама (Article 1).

Также признавался британский контроль над судоходством по реке Шатт-эль-Араб.

Переговоры по этим вопросам шли с 29 июля 1911 года при деятельном участии Германии и Франции и были тесно увязаны с вопросом о концессиях на Багдадскую железную дорогу.

По конвенции, подписанной 29 июля 1913 года, Британия соглашалась на продление немецкой железной дороги вплоть до Басры, с тем, однако, условием, что эта дорога не будет продолжена к Персидскому заливу.

Последние два года перед Первой мировой войной заполнены германо-турецкими переговорами по вопросу об этой дороге: они привели (перед самым началом войны) к подписанию предварительного договора, признававшего верховную власть Турции над Кувейтом; однако, одновременно с этим, подписаны были особые договоры между шейхом Кувейта и английским правительством, делавшее Англию фактической хозяйкой этой области.

 — писал Карл Радек. В контексте недавно проигранных ею Итало-турецкой и 1-й Балканской войн, Османская Турция заявила о готовности сделать некоторые уступки британцам (и арабским националистам).

Англо-османскую конвенцию не успели ратифицировать из-за разразившейся в следующем году Первой мировой войны, в которой Великобритания и Турция оказались по разные стороны фронта. Главным последствием конвенции было создание юридической базы для формальной независимости и определения границ современного Кувейта.

Другие последствия

• 27 октября 1913 года шейх Кувейта Мубарак Ас-Сабах подписал обязательство о предоставлении Великобритании монопольных прав на разработку и добычу нефти в его стране. По оценке Карла Радека, подписанные шейхом особые договоры с английским правительством, делали Англию фактической хозяйкой этой области.

• 4 ноября 1913 г. Великобритания вошла на равных в состав международной комиссии по Турецко-персидскому разграничению, утвердив тем самым своё геополитическое присутствие в Шатт-эль-Араб-Кувейтском регионе. Комиссия была четырёхсторонней: русско-британо-турецко-персидской. Британским комиссаром был назначен дипломатический чиновник Вратислав, его помощником — капитан Вильсон…

По условиям Разграничительного акта, вся водная полоса нижнего течения Шатт-эль-Араба признана турецким владением, исключением некоторых островов и «Порта Мохаммеры», т. е. пространства воды вверх и вниз по реке у впадения в неё реки Карун (приблизительно на протяжении между островом Агават и пунктом Тувейиджат). Эта часть границы была быстро закончена путём двух выездов комиссии по реке, сперва на турецкой канонерке «Мармарис», а затем на маленьком персидском пароходике. Был намечен и пункт на левом берегу канала Хаййен (один из левых притоков Шатт-эль-Араба), откуда д. б. начаться сухопутная граница по безводной пустыне в тылу Мохаммеры.

 — писал русский комиссар, известный востоковед В. Ф. Минорский.

• Стремясь найти компромисс c «обставившими» её британцами, Германия в июне 1914 года уступила Англии строительство ж.-д. магистрали к югу от Багдада. Однако, ряд политологов считает англо-германский конфликт из-за немецкого проникновения в район Персидского залива одной из причин Первой мировой войны.

Литература

• Anscombe, Frederick F. The Ottoman Gulf: the creation of Kuwait, Saudi Arabia, and Qatar. — New York: Columbia University Press, 1997.
• Kelly, J.B. Eastern Arabian Frontiers. — New York: Frederick A Praeger, 1964.
• Kelly, J.B. Sovereignty and Jurisdiction in Eastern Arabia. — International Affairs (Royal Institute of International Affairs) 34.4 (1958): 16-24.
• Hurewitz, J.C. (ed.) The Middle East and North Africa in World Politics: A Documentary Record. — Second Edition. Vols. 1: European Expansion, 1535—1914. New Haven: Yale University Press, 1975: 567—570.
• Schofield, Richard Kuwait and Iraq: Historical and Territorial Disputes. — London: Chatham House, 1991.
• Slot, B.J. Mubarak al-Sabah: Founder of Modern Kuwait 1896—1915. — Arabian Publishing Ltd, 2005.
• Wilkinson John C. Arabia’s Frontiers: The Story of Britain’s Boundary Drawing in the Desert. — London: I.B. Taurus & Co Ltd, 1991.

Отрывок, характеризующий Англо-османская Конвенция (1913)

Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…