Ангье, Мишель
| Ангье Мишель | |
 Портрет Мишеля Ангье, гравёр Лоран Кар, 1733 год | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
Мишель Ангье (фр. Michel Anguier; 1612—1686) — французский скульптор, статуя которого (вместе с Николой Пуссеном) украшает главный вход Руанского музея изящных искусств.
Биография
Родился 28 сентября 1612 года в городе Э, Нормандия; брат скульптора Франсуа Ангье ( 1604—1669).
Скульптуре обучался вместе со своим старшим братом у крупного мастера Симона Гиллена (фр. Simon Guillain).[1] Затем уехал в Рим, где провёл десять лет. Здесь дружил и работал с Алессандро Альгарди, Никола Пуссеном и Франсуа Дюкенуа.
В 1654-1655 годах Мишель занимался украшением апартаментов Анны Австрийской в Лувре. В 1659 году создавал скульптуры для сада Тюильри. Среди его самых известных работ — барельефы на воротах Сен-Дени[2], изображение Иисуса Христа в церкви госпиталя Валь-де-Грас, скульптура «Рождество» в парижской церкви Сен-Рок.[3]
Умер 11 июля 1686 года в Париже. На родине ему установлен памятник.
- Некоторые работы
- Anguier - Hercules & Atlas CPLH 1980.5 1.JPG
Геркулес и Атлас
- M Anguier Neptune agité.jpg
Нептун
- Michel Anguier - Flora - Walters 54697.jpg
Флора
Напишите отзыв о статье "Ангье, Мишель"
Примечания
Ссылки
- [www.artnet.com/artists/michel-anguier/past-auction-results Michel Anguier - Works] (англ.)
- [www.burgendaten.de/persons.php?search=Anguier Bruders Anguier] (нем.)
- [www.portal-slovo.ru/art/41952.php Французское ваяние XVII столетия]
|
Это заготовка статьи о скульпторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ангье, Мишель
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
