Андеркопп, Адо

Адо Андеркопп эст. Ado Anderkopp<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр обороны Эстонии
2 августа 1923 — 19 февраля 1924
Предшественник:	Яан Соотс
Преемник:	Оскар Амберг
Министр юстиции и внутренних дел Эстонии
12 апреля 1930 — 18 мая 1933
Рождение:	18 января (6 января) 1894(1894-01-06) Ревельская губерния, Российская империя
Смерть:	30 июля 1941(1941-07-30) (47 лет) Таллин
Партия:	Партия труда Эстонии
Награды:

Адо Андеркопп (эст. Ado Anderkopp; 6 января (18 января) 1894, Ревельская губерния, Российская империя — 30 июля 1941, Таллин) — эстонский политический и государственный деятель, дипломат, журналист, редактор, спортсмен.

Биография

Сын фермера. После окончания в 1913 году ревельской гимназии императора Николая I, до 1917 изучал право в Петроградском университете. В 1917 — чиновник МВД и Министерства торговли и промышленности России.

Был одним из создателей в 1917 году партии труда Эстонии (социал-демократической ориентации, с середины 1920-х годов — правоцентристская партия).

После обретения государственной независимости Эстонии в 1918 и эстонской войны за независимость против Советской России (1918—1920 гг.) Андеркопп принял участие в организации военизированных частей в северо-восточной части Эстонии.

Член Эстляндского Учредительного Собрания (1919—1920), депутат парламента Эстонии (Рийгикогу), Национального Собрания и Государственного Собрания.

В 1921—1929 — ответственный редактор партийной газеты «Свободная страна» («Vaba Maa»). С 1923 по 1929 — председатель ЦК эстонской партии труда.

С 2 августа 1923 по 19 февраля 1924 — министр обороны Эстонии.

С 12 апреля 1930 по 12 февраля 1931 — министр юстиции и внутренних дел.

С 19 февраля 1932 по 19 июля 1932 — министр внутренних дел.

С 19 июля 1932 по 18 мая 1933 — министр юстиции и внутренних дел.

С 1921 по 1925 входил в состав эстонской делегации на Ассамблеях Лиги Наций.

Кроме того, был известным спортивным деятелем Эстонии. Один из основателей Эстонского олимпийского комитета, команда независимой Эстонии принимала участие в Олимпийских играх в 1920—1936 годах.

С 1920 был председателем эстонской спортивной конфедерации (Eesti Spordi Liit), президентом Эстонского футбольного союза (1930—1939) и таллинского футбольного клуба «Kalev» (1920—1921, 1923 и 1934—1940).

После присоединения Эстонии к СССР 22 июля 1940 года был арестован. 28 июля 1941 года приговорен к смертной казни. Два дня спустя расстрелян в Таллине.

Награды

• Орден Орлиного креста 1 класса (1930)
• Орден Эстонского Красного Креста 2 класса (1933)
• Орден Белой звезды 2 класса (1938)

Ссылки

• [www.esbl.ee/biograafia/Ado_Anderkopp Биография] (эст.)
• [histrodamus.ee/index.php?event=Show_event_popup&event_id=1298&width=670&height=430&TB_iframe=true&modal=true&lang=rus]

Отрывок, характеризующий Андеркопп, Адо

Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.