Андерсен, Сёрен

Сёрен Андерсен
Общая информация
Полное имя	Сёрен Андерсен
Родился	31 января 1970(1970-01-31) (54 года) Орхус, Дания
Гражданство	Дания
Рост	181 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1984—1988	Силькеборг
Клубная карьера*
1989—1993	Орхус	109 (51)
1993—1994	Лерида	22 (2)
1994—1995	Райо Вальекано	10 (1)
1995	Норрчёпинг	10 (4)
1995—1998	Обльборг	67 (30)
1998—1999	Бристоль Сити	39 (10)
1999—2001	Оденсе	57 (24)
1998—2002	Орхус	18 (6)
Национальная сборная**
1993—2000	Дания	12 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Сёрен Андерсен (дат. Søren Andersen; родился 31 января 1970 года в Орхусе, Дания) — датский футболист, полузащитник известный по выступлениям за «Орхус», «Обльборг» и сборную Дании. Участник чемпионата Европы 1996, а также летних Олимпийских игр в Барселоне.

Клубная карьера

Андерсен воспитанник футбольной академии «Силькеборга». В 1989 году он перешёл в клуб из своего родного города — «Орхус». За основную команду он дебютировал в августе того же года. В 1992 году Андерсен выиграл свой единственный трофей — Кубок Дании. В октябре 1993 года Сёрен перешёл в испанскую «Лериду». В Ла Лиге он отыграл сезон, запомнившись мячом в ворота мадридского «Реала». После вылета команды в Сегунду, Андерсен перешёл в «Райо Вальекано». В новой команде он провел полгода зимой 1995 года заключив контракт со шведским «Норрчёпингом». В Швеции Сёрен тоже провёл полгода, после чего вернулся на родину в «Обльборг». Он пришёл с целью заменить своего однофамильца Эрика Бо Андерсена, который перешёл в шотландский «Рейнджерс». Сёрен быстро стал основным футболистом, своей игрой заслужив приглашение в сборную на Евро-96. В сезоне 1996/1997 он стал лучшим бомбардиром команды и занял пятое место в общем зачете. За «Ольборг» Андерсен забил в общей сложности 36 голов в 77 матчах, в том числе пента-трик в ворота «Виборга».

В июле 1998 года Сёрен перешёл в английский «Бристоль Сити», выступающий в Чемпионшипе. Сумма трансфера составила £ 425 тыс. В дебютном матче против «Оксфорд Юнайтед» Андерсен забил два гола и помог команде добиться ничьей. В сентябре 1999 года Сёрен вернулся в Данию, где заключил контракт с клубом «Оденсе». В 54 матчах за команду он забил 24 мяча. В 2001 году Андерсен вернулся в родной «Орхус». В марте 2002 года в столкновении с вратарем «Копенгагена» Магнусом Кильстедом Андерсен сломал руку. В 2003 году он закончил карьеру из-за хронических болей ахиллесова сухожилия.

Международная карьера

В 1992 году Андерсен принял участие в летних Олимпийских играх в Барселоне. На турнире он был запасным и не принял участие ни в одной из встреч.

В январе 1993 года Сёрен дебютировал за сборную Дании. В 1996 году Андерсен был включен в заявку на участие в чемпионате Европы в Англии. На турнире он принял участие во встрече против сборной Турции, заменив в конце матча Эрика Бо Андерсена.

Достижения

Командные

«Орхус»

• Обладатель Кубка Дании — 1992

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/soren-andersen/222246 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.dbu.dk/landshold/landsholdsdatabasen/LBasePlayerInfo.aspx?playerid=976 Danish national team profile]
• [www.aabsport.dk/96CF7553-3EFB-42E0-9F3E-B9DE67F765D4.W5Doc?id=01feb565-9f7c-4ed8-ae5f-6faeb9a0977f AaB profile]
• [www.lfp.es/historico/primera/plantillas/historial.asp?jug=5946 La Liga statistics]

Отрывок, характеризующий Андерсен, Сёрен

Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.