Андерсон, Кеннет Льюис
| Кеннет Льюис Андерсон Kenneth Lewis Anderson | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 9 декабря 1844 — 3 июля 1845 | ||||
| Президент: | Энсон Джонс | |||
| Предшественник: | Эдвард Берлесон | |||
| Преемник: | должность отменена | |||
| Рождение: | 11 сентября 1805 Хилсборо[en], Северная Каролина | |||
| Смерть: | 3 июля 1845 (39 лет) Фэнторп-Инн[en] (ныне в Андерсоне), Техас | |||
Кеннет Льюис Андерсон (англ. Kenneth Lewis Anderson; 11 сентября 1805, Хилсборо[en], Северная Каролина — 3 июля 1845, Фэнторп-Инн[en], ныне в Андерсоне, Техас) — техасский политик, четвёртый (и последний) вице-президент Техаса.
Содержание
Биография
Кеннет Льюис Андерсон родился 11 сентября 1805 года в Хилсборо[en] (Северная Каролина), в семье Кеннита Андерсона и Нэнси Андерсон (урождённой Томпсон). В юности работал сапожником[1].
Не позднее 1824 года Андерсон перебрался в округ Бедфорд (штат Теннесси). Примерно в 1825 году он женился на Пейшенс Бердитт (Patience Burditt), впоследствии у них было трое детей. В 1826 году Андерсон стал заместителем шерифа, в 1830 году — шерифом, а в 1832 году — полковником ополчения[1].
В 1837 году их семья переехала в Сан-Огастин, находившийся на территории Республики Техас. Там Андерсон также работал заместителем шерифа и шерифом. Примерно в то же время он получил юридическое образование. Президент Техаса Мирабо Ламар назначил Андерсона сборщиком таможенных пошлин в дистрикте Сан-Огастина, и он был подтверждён в этой должности в ноябре 1839 года[1].
В 1841 году Андерсон был избран членом Палаты представителей Техаса от округа Сан-Огастин, а 1 ноября 1841 года Палата представителей избрала его своим спикером[1].
В 1842 году Андерсон решил оставить политику и заняться юридической практикой в Сан-Огастине. Его партнёрами были Ройал Тайлер Уилер (Royal Tyler Wheeler), а затем Джеймс Пинкни Хендерсон и Томас Джефферсон Раск[1].
В 1844 году Андерсон был выдвинут кандидатом в вице-президенты Техаса. Его соперник, Патрик Черчилл Джек (Patrick Churchill Jack), скончался до начала выборов, так что Андерсон был избран почти единогласно, а президентом Техаса стал Энсон Джонс[1].
В июне 1845 года Андерсон председательствовал в Сенате Республики Техас, который проводил свои заседания в Вашингтоне-на-Бразосе. Именно в это время Конгрессом Техаса было принято решение о присоединении Техаса к США. После окончания сессии, несмотря на то, что он был нездоров, Андерсон отправился домой, но из-за высокой температуры был вынужден остановиться в отеле Фэнторп-Инн[en] (ныне это место находится в городе Андерсон, названном в его честь). Там же он и скончался 3 июля 1845 года, после чего был похоронен на местном кладбище Фэнторп[1].
Память
В честь Кеннета Льюиса Андерсона назван техасский округ Андерсон[2], а также город Андерсон, который является окружным центром округа Граймс[3].
Напишите отзыв о статье "Андерсон, Кеннет Льюис"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Leslie H. Southwick. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/fan08 Anderson, Kenneth Lewis](HTML). Handbook of Texas Online. Texas State Historical Association. Проверено 28 января 2015.
- ↑ Georgia Kemp Caraway. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/hca01 Anderson county](HTML). Handbook of Texas Online. Texas State Historical Association. Проверено 30 января 2015.
- ↑ Jan M. Hennigar. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/hla16 Anderson, Texas](HTML). Handbook of Texas Online. Texas State Historical Association. Проверено 30 января 2015.
Ссылки
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=12537138 Kenneth Lewis Anderson] (англ.). www.findagrave.com. Проверено 28 января 2015.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Андерсон, Кеннет Льюис
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
