Андерсон, Линдсей

Линдсей Андерсон
Lindsay Anderson
Имя при рождении:	Линдсей Гордон Андерсон
Дата рождения:	17 апреля 1923(1923-04-17)
Место рождения:	Бангалор, Британская Индия
Дата смерти:	30 августа 1994(1994-08-30) (71 год)
Место смерти:	Ангулем, Франция
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Профессия:	кинорежиссёр, продюсер, сценарист, театральный режиссёр, кинокритик
Карьера:	1955—1993
Направление:	притча, документальный фильм
Награды:	Премия «Оскар» в номинации за лучшую короткометражную документальную работу в 1954 году за фильм «Дети четверга» Премия «Золотая пальмовая ветвь» в 1969 году за фильм «Если»

Линдсей Гордон Андерсон (англ. Lindsay Gordon Anderson; 17 апреля 1923, Бангалор, Британская Индия — 30 августа 1994, Ангулем, Шаранта, Франция) — британский режиссёр кино, телевидения и театра, кинокритик, представитель «британской новой волны» и движения «Свободное кино». В основном Андерсон снимал телевизионные документальные фильмы, всего Андерсон поставил восемь полнометражных кинофильмов, наиболее известные из которых составляют кинотрилогию о жизни Мика Трэвиса.

Биография

Ранние годы

Родился Линдсей Андерсон 17 апреля 1923 года в Бангалоре, в семье британского офицера, служившего в Индии. Обучался в Англии: сначала в Челтенхэмском колледже, где познакомился с писателем и сценаристом Гэвином Ламбертом, затем в Оксфордском университете.
Прежде чем углубиться в кинопроизводство, Андерсон был видным кинокритиком, писал для влиятельного журнала «Sequence» (1947-52), соучредителем которого был наряду с Гэвином Ламбертом и Карелом Рейшем, позднее писал для Британского института кинематографии в журнале «Sight and Sound» и в либеральной газете «New Statesman». В 1956 в полемической статье «Stand Up, Stand Up» для «Sight and Sound», он жестко критиковал современные кино-приемы, в частности, стремление к объективности. Используя в качестве примера некоторые замечания, сделанные Алистером Куком в 1935 году, где Кук утверждал, что политика выступает как критик, Андерсон пояснил:

"Проблемы долга только на первый взгляд очевидны … Отказ от критиков несёт моральную ответственность, но лишь если принести в жертву своё достоинство. … [Предложения:] проведение либеральной, или гуманной, ценности; с оговоркой, чтобы они не должны заходить слишком далеко, принятие тона, который позволяет писателю уклониться через юмор [означают] фундаментальные вопросы позволяющие не воспротивиться. "

Движение «Свободное кино»

После ряда заметок, которые он и сценарист национального театра Карел Рейш организовали в поисках направления создания независимой производства короткометражных фильмов, он разработал философию кино, ставшее известно конце 1950-х годов, как движение «Свободное кино». Это была вера, что британское кино должно отказаться от своих классовых рамок отношений. Наряду с Карелом Рейшем, Тони Ричардсоном и другими он обеспечил финансирование из различных источников (включая Форд Англии), в результате чего каждый из них снял ряд социально сложных короткометражных документальных фильмов, посвящённых различным социальным темам. Один из ранних короткометражек Андерсона был фильм «Дети четверга» (1954), касающиеся образования глухих детей, снятый в сотрудничестве с Гаем Брентон (одним из его друзей из Оксфорда), фильм выиграл премию «Оскар» за лучшую короткометражную документальную работу в 1954 году.

Первый полнометражный художественный фильм Андерсона — «Такова спортивная жизнь» (1963) — был включён в программу Каннского кинофестиваля. Проект был впервые обсужден на ранг организации в качестве возможного проекта Джозефа Лоузи, американского режиссёра известный своим долгим сотрудничеством с писателем Гарольдом Пинтером, а затем работа над фильмом была передана Карелу Рейшу, который в то время снимет другой фильм на Севере Англии («Субботняя ночь и в воскресенье утром»), передал его своему другу, Линдсею Андерсону. Андерсон попросил Рейша продюсировать фильм.

Кроме работы в кино, Андерсон известен как театральный режиссёр. Он в течение длительного времени был режиссёром театра Royal Court Theatre. Наиболее известная его картина — «Если» — в 1969 году была удостоена «Золотой пальмовой ветви», главной награды этого фестиваля.

Смерть

Линдсей Андерсон умер во Франции в городе Ангулем, в возрасте 71 года, 30 августа 1994 года. После смерти режиссёра Британский киноинститут (англ. Вritish Film Institute) в рамках проекта «Век кино» поручила режиссёру Стивену Фрирзу снять телефильм о британском кино, названный «История английского кино от Стивена Фрирза». Фильм Фрирза был посвящён и выражал благодарность трем режиссёрам британского кино: Александру Макендрику, Линдсею Андерсону, Дереку Джармену.

Личная жизнь

В мемуарах Гэвина Ламберта, посвящённых в основном Линдсею Андерсону, о нём было написано как о предателе своих друзей. Помимо этого Ламберт утверждал, что Андерсон был сексуально спокоен и обуздан. Макдауэлл процитировал это утверждение в 2006 году и добавил:

«Я знаю, что он был влюблён в Ричарда Харриса, снявшегося в его фильме „Такова спортивная жизнь“. Я уверен, что это было так же, как и со мной, и с Альбертом Финни, и всеми остальными. Это была не физическая любовь. Но я полагаю, он всегда влюблялся в своего основного актёра. Он всегда выбирал того, кто был недостижим, поскольку сам он был гетеросексуалом».

Фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1952	ф	Уэйкфилд Экспресс	Wakefield Express	режиссёр
1953	ф	О, Дримлэнд	O Dreamland	режиссёр, сценарист
1954	ф	Дети четверга	Thursday's Children	режиссёр
1957	ф	Каждый день, кроме Рождества	Everyday Except Christmas	режиссёр
1963	ф	Такова спортивная жизнь	This Sporting Life	режиссёр
1967	ф	Белый автобус	The White Bus	режиссёр, продюсер, сценарист
1968	ф	Если	If….	режиссёр, продюсер
1973	ф	О, счастливчик!	O Lucky Man!	режиссёр, продюсер
1975	ф	В праздник	In Celebration	режиссёр
1980	ф	Оглянись во гневе	Look Back in Anger	режиссёр
1982	ф	Госпиталь «Британия»	Britannia Hospital	режиссёр
1987	ф	Августовские киты	The Whales of August	режиссёр

Награды и номинации

Премия «Оскар»

• 1954 — Премия «Оскар» в номинации за лучшую короткометражную документальную работу (фильм «Дети четверга»)

Премия «BAFTA»

• 1969 — Выдвинут на премию «BAFTA» в номинации лучшего режиссёра (фильм «Если»)

Каннский кинофестиваль

• 1963 — Номинирован на премию «Золотая пальмовая ветвь» (фильм «Такова спортивная жизнь»)
• 1969 — «Золотая пальмовая ветвь» (фильм «Если....»)
• 1973 — Номинирован на премию «Золотая пальмовая ветвь» (фильм «О, счастливчик!»)
• 1983 — Номинирован на премию «Золотая пальмовая ветвь» (фильм «Госпиталь «Британия»»)

Премия «DAFF»

• 1987 — Номинирован на приз критики (фильм «Августовские киты»)

Премия фестиваля «Fantasporto»

• 1983 — Номинирован на Главный приз за лучший полнометражный фильм («Госпиталь „Британия“»)
• 1983 — Специальный приз жюри (фильм «Госпиталь „Британия“»)

Ссылки

• Линдсей Андерсон (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.lindsayanderson.com Сайт посвящённый памяти Линдсея Андерсона]
• [www.kinopoisk.ru/level/4/people/121456/ Линдсей Андерсон] на сайте КиноПоиск.Ru
• [www.cinematheque.ru/threadtree/14386 Статья о Линдсее Андерсоне и британской «новой волне» на сайте Синематека]

Отрывок, характеризующий Андерсон, Линдсей

– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.