Андерссон, Дан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дан Андерссон
швед. Daniel ”Dan” Andersson
Имя при рождении:

Даниель Андерссон

Псевдонимы:

Black Jim

Дата рождения:

6 апреля 1888(1888-04-06)

Место рождения:

Скаттлёсберг, Коппарберг, Швеция

Дата смерти:

16 сентября 1920(1920-09-16) (32 года)

Место смерти:

Стокгольм

Род деятельности:

прозаик, поэт

Годы творчества:

1914—1920

Направление:

пролетарская литература

Жанр:

стихотворение, повесть, рассказ

Язык произведений:

шведский, английский

Даниель «Дан» Андерссон (швед. Daniel ”Dan” Andersson, 6 апреля 1888, Скаттлёсберг, Коппарсберг, Швеция — 16 сентября 1920, Стокгольм) — шведский писатель, поэт и композитор.





Биография

Родился в семье сельских учителей. Предки отца были финскими переселенцами. В возрасте пяти лет научился читать, а в восьмилетнем, имея скрипку, — самостоятельно научился играть на ней, изучал английский язык. В 1902 году побывал в Соединенных Штатах, куда семья хотела эмигрировать в поисках работы и средств существования. Условия для семьи в США оказались ненамного лучше, чем на родине, после чего он вернулся в Швецию. В этот период им написан ряд рассказов и стихов.

В 1914—1915 годах обучался в высшей народной школе. С этого времени стал активно заниматься литературным творчеством, автор стихов и песен о родном крае, которые пользуются популярностью у шведов и поются почти век спустя (наиболее известные из них: «Моей сестре» и «Моряк Иенсен»).

В 1917—1918 г. сотрудничал в социал-демократической газетой «Ny Tid» в Гётеборге, занимался переводами произведений Редьярда Киплинга и Шарля Бодлера на шведский язык. Несмотря на простоту воспитания, Андерсон был очень образованным и музыкальным человеком, играл на скрипке и аккордеоне.

Умер 16 сентября 1920 года в стокгольмской гостинице «Hellman», где остановился после приезда в столицу в поисках новой работы. Сотрудники гостиницы накануне обработали номер от клопов синильной кислотой и тщательно не убрали его. В результате отравления Андерссон скончался.

Похоронен в г. Лудвика.

Творчество

Дан Андерссон — один из первых представителей пролетарской литературы в Швеции. В сборниках рассказов «Истории угольщика» (1914), «Это называется суеверие» (1916), в автобиографической дилогии «Трое бездомных» (1918) и «Наследие Давида Рамм» (1919), сборниках стихов «Песня угольного сторожа» (1915) и «Черные баллады» (1917) показал жизнь простого народа, пролетариев.

Часть произведений Андерссона проникнута религиозно-философскими мотивами, мистицизмом, натурализмом и поисками Бога.

Избранная библиография

  • Kolarhistorier (1914)
  • Kolvaktarens visor (1915)
  • Det kallas vidskepelse (1916)
  • Svarta ballader (1917)
  • De tre hemlösa (1918)
  • David Ramms arv (1919)
  • Chi-mo-ka-ma. Berättelser från norra Amerika (1920)
  • Efterlämnade dikter (1922)

Память

  • В 1988 году Почта Швеции выпустила две почтовые марки в честь столетнего юбилея со дня рождения Дана Андерссона.
  • В Гётеборге установлен памятник Андерссона.
  • В родном г. Людвика открыт мемориальный музей поэта и писателя Дана Андерссона, там есть его памятник.

Напишите отзыв о статье "Андерссон, Дан"

Ссылки

  • [runeberg.org/authors/danander.html Dan Andersson]
  • [www.danandersson.org/ Сайт о Д. Андерссоне]
  • [www.youtube.com/watch?v=wtzxK0F_vH4 Песня Дана Андерссона «Broder Joachim» в исполнении Sofia Karlsson (Audio only, Tønderfestivalen, 2006)]
  • [www.youtube.com/watch?v=xnlVDROVPC8 Песня Дана Андерссона «The Brookland Road» в исполнении Olivia Chaney]

Отрывок, характеризующий Андерссон, Дан

– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.