Андиевская, Эмма Ивановна

Эмма Андиевская
Емма Андієвська
Эмма Андиевская у себя дома
Место рождения:	Донецк, СССР
Гражданство:
Род деятельности:	поэтесса, прозаик, художница
Годы творчества:	начиная с 1949 г.
Направление:	сюрреализм, герметизм
Жанр:	сонет, роман, рассказ, сказка, поэма, притча
Язык произведений:	украинский язык
Дебют:	Сборник «Поэзии» (1951)
Премии:	Премия фонда Антоновичей Орден «За интеллектуальную отвагу» журнала «Й» Международная литературная премия «Триумф» Премия «Голодское сокровище»
Подпись:
[www.emma-andiyevska.com a-andiyevska.com]

Э́мма Ива́новна Андие́вская (укр. Емма Іванівна Андієвська; род. 19 марта 1931, Донецк) — современная украинская поэтесса, прозаик и художница, работающая в стиле сюрреализма и герметизма. Создала собственный мир поэтических и художественных образов в высоко индивидуальной манере. Философские, духовные и мистические темы занимают центральное место в творчестве Андиевской. Поэтесса является одной из представительниц украинского модернизма второй половины XX века. Её часто связывают с Нью-Йоркской группой украинских писателей. Поэтическое творчество Андиевской известно тем, что она реформировала классический сонет, используя диссонансную рифму и сложную ассоциативную образность. Мировоззрение Андиевской близко к буддизму и мистике Карлоса Кастанеды. Член национального союза писателей Украины, украинского ПЕН-клуба, Свободной академии в Мюнхене и Федерального объединения художников. Большую часть своей жизни Андиевская провела за пределами Украины — в Нью-Йорке и Мюнхене.

Биография

Эмма Андиевская родилась 19 марта 1931 года в Донецке. Отец писательницы был химиком-изобретателем, мать была агрономом по образованию, работала учительницей биологии. Эмма сдавала большинство школьных предметов экстерном из-за частых тяжёлых заболеваний. Её состояние здоровья послужило причиной переезда семьи сначала в Вышгород в 1937 году, а позднее в Киев в 1939. В 9—10 летнем возрасте будущая писательница прочла известные произведения мировой литературы. Ещё с детства Андиевская имела феноменальную память.

Вторая мировая война застала семью Андиевской в Киеве. Отца расстреляли советские власти, чтобы он не передал свои открытия немцам.

Из-за этого дети с матерью были вынуждены выехать в Германию в 1943 году. Там семья жила в разных городах, в том числе в британской оккупационной зоне Берлина. В Германии Эмма отказалась учиться в женской гимназии, и её, вопреки правилам, приняли в мужскую. Там Эмма Андиевская, больная туберкулёзом позвоночника, пролежала три года в гипсе, прикованная к постели.

В конце 1949 года во время блокады Западного Берлина семья переехала сначала в Миттенвальд, а позже в Мюнхен. Спасаясь от туберкулёза лёгких, Эмма Андиевская в Берлине, а затем в Миттенвальдском лагере брала уроки оперного пения.

В 1955—1957 годах Андиевская работала фрилансером на Радио «Свобода» в Мюнхене. В 1957 году она закончила Украинский свободный университет по специальностям философия и филология, защитив у Владимира Державина магистерскую работу на тему «К основным вопросам новейшей украинской метрики». В том же году писательница с семьёй переехала в Нью-Йорк, где работала в Norcross Greeting Card Company , проверяя дизайн поздравительных открыток. В Нью-Йорке Эмма Андиевская также работала библиотекарем в медицинской библиотеке вместе с Мирославом Лубянка — будущим ректором Украинского свободного университета.

В 1959 году Андиевская вышла замуж за литературного критика, эссеиста и писателя Ивана Кошеливца, с которым прожила всю жизнь до смерти мужа. После бракосочетания супруги вернулись в Германию в Мюнхен. Андиевская ежегодно на месяц ездила в США, чтобы в 1962 году получить американское гражданство. Она была знакома с многими известными художниками и писателями — выходцами с Украины. В кругу знакомых Андиевской были скульпторы Михаил Чернешевский и Григорий Крук, художники Мария Дольницкая и Яков Гнездовский, а также поэты Михаил Орест, Олег Зуевский и Василий Барка.

Проработав фрилансером на Радио «Свобода» с 1959 по 1963 годы, Эмма оставалась штатным сотрудником радио до 1995 года. За это время она работала диктором, сценаристом, режиссёром и редактором украинского отделения Радио «Свобода».

Во премя работы на радио у Андиевской не было много времени на собственное творчество. Сейчас писательница живёт в Мюнхене, где интенсивно работает над своими произведениями, иногда по восемнадцать часов в сутки.

В 1992 году Эмма Андиевская впервые за долгое время приехала на Украину. После 2000 года Андиевская несколько раз посетила свою малую родину — Донецкую область. Там были организованы выставка её картин в Донецком художественном музее, презентация и встреча с земляками в художественном музее, посещение Украинского культурологического центра в Донецке.

Литературное творчество

Эмма Андиевская росла в русскоязычной среде, но ещё в детском возрасте осознала собственную украинскую идентичность и приняла украинский язык, который впервые услышала в Вышгороде в возрасте шести лет. С тех пор она решила писать только на украинском, который воспринимала как язык угнетённых. Задачей для себя она определила «создать украинское государство в слове». Позже, правда, для того, чтобы показать свою независимость от языков, Андиевская написала несколько стихотворений на английском, немецком и французском языках.

Эмму Андиевскую нередко связывают с украинскими писателями Нью-Йоркской группы. Однако сама она свою принадлежность к этой группе отрицает, так как начала публиковаться раньше, чем другие участники группы.

Писательница отмечает большую роль подсознания в своём творчестве. Восприятие им мира происходит через интуицию и ощущение без подключения интеллекта. При этом мистический и духовный аспекты являются важными её составляющими. Мировоззрение Эммы Андиевской обнаруживает некоторую близость к буддизму и мистике Карлоса Кастанеды.

Темы и мотивы творчества

	«Народня поема про яблуко»
	Народня поема про яблуко: читает автор (на украинском языке).
Помощь по воспроизведению

Поэтическое и изобразительное направления творчества Эммы Андиевской тематически взаимосвязаны. Некоторые темы и мотивы повторяются в её стихах и картинах. В многих сочинениях автора возникает тема бытия. В поэзии автора часто бывают пропущены глаголы, что вместе с яркой и неожиданной образностью призвано подчеркнуть многогранность бытия. В произведениях писательницы часто представлена философия выбора, согласно которой каждый человек может достичь самореализации, делая свой выбор в жизни. Эта тема широко представлена в эпическом «Романе о человеческом предназначении». Согласно Андиевской, добро является путём граничной самореализации человека, что широко представлено в другом философском «Романе о добром человеке». Другим частым мотивом Андиевской является понятие о «круглом времени», в котором прошлое, настоящее и будущее имеют место одновременно. Кроме философских тем, которые доминируют в поэтическом творчестве автора, в двух последних романах важную роль играет история Украины и украинской диаспоры. Романы имеют жёстко антиимперский характер.

Основные сочинения

Романы

Год	Название	Оригинальное название
1971	Геростраты	Герострати
1973	Роман о добром человеке	Роман про добру людину
1982	Роман о человеческом предназначении	Роман про людське призначення

Короткая проза

Год	Название	Оригинальное название
1955	Путешествие	Подорож
1962	Тигры	Тигри
1962	Джалапита	Джалапіта
2000	Сказки	Казки
2000	Проблема головы	Проблема голови

Сборники стихов

Год	Название	Оригинальное название
1951	Поэзия	Поезія
1958	Рождения идола	Народження ідола
1961	Рыба и размер	Риба і розмір
1963	Углы за стеной	Кути опостінь
1964	Элементы	Первні
1967	Базар	Базар
1968	Песни без текста	Пісні без тексту
1975	Наука о земле	Наука про землю
1983	Кофейня	Каварня
1985	Соблазны святого Антония	Спокуси святого Антонія
1987	Вигилии	Вігілії
1989	Архитектурные ансамбли	Архітектурні ансамблі
1995	Знаки. Таро	Знаки. Тарок
1998	Междуречье	Межиріччя
1998	Сегменты сна	Сеґменти сну
2000	Виллы над морем	Вілли над морем
2000	Аттракционы с орбитами и без	Атракціони з орбітами й без
2002	Волны	Хвилі
2004	Ход конём	Хід конём
2006	Взгляд с кручи	Погляд з кручі
2006	Полусферы и конусы	Півкулі і конуси
2007	Розовые казаны	Рожеві казани
2008	Фульгуриты	Фульґурити
2009	Идилии	Ідилії
2009	Миражи	Міражі
2010	Мутанты	Мутанти
2011	Ломанные коаны	Ламані коани

Награды

• литературная премия Фонда Емельяна и Татьяны Антонович за «Роман о человеческом предназначении» (1984)
• орден «За интеллектуальное мужество» журнала «Ї» (2002)
• международная литературная премия им. Николая Гоголя «Триумф» (2003)
• премия «Глодоский клад» (2009)

Литература

• Бойчук Б., Рубчак Б. Т. Емма Андієвська // Кур'єр Кривбасу. — Травень 2004. — № 174.
• Возняк Т. «Небуття хамелеон» в поезії Емми Андієвської // Сучасність. — 1992. — № 5. — С. 144—147.
• Поети «Нью-Йоркської групи». Антологія/Упоряд. текстів О. Г. Астаф'єва, А. О. Дністрового; Передм. О. Г. Астаф'єва. — Харків: Веста: Видавництво «Ранок», 2003. — 288 с. ISBN 966-679-869-7.
• Смерек О. С. Романи Емми Андієвської: художньо-філософські шукання, міфологізм, поетика творчості. — Львів: НАН України; Львівське відділення Інституту літератури ім. Т. Г. Шевченка., 2007. — 191c. : іл. ISBN 966-02-4196-8.
• Сорока П. Емма Андієвська: Літературний портрет. — Т., 1998. — 240с. : фотогр. ISBN 967-529-081-5.
• Стех М. Пошуки істини крізь інтелектуальну візію всесвіту: Дещо про поезії Емми Андієвської // Сучасність. — 1989. — № 2.
• Фізер І. Емма Андієвська (1931) // Поза традиції: Антологія української модерної поезії в діяспорі. — Київ, Торонто, Едмонтон, Оттава, 1993. — С. 170—172.
• Чумак Г. Повернення Емми Андієвської // Схід, № 2 (74) березень-квітень 2006. С. 3-4.
• Шаф О. В. Сонет Емми Андієвської в західноєвропейському контексті. — Дніпропетровськ: Вид. «Овсяніков Ю. С.», 2008. — 171 с. ISBN 978-966-8309-60-1.

Ссылки

• [trebavsim.in.ua/xronologichni-tabliczi/a/andievska-emma.html Эмма Андиевская на ТребаВсім в UA]
• [www.emma-andiyevska.com Персональный сайт Эммы Андиевской]. [www.webcitation.org/6Cd8UZpFi Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].
• [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Andijewska,_Emma_-_Sonnets Аудиозаписи стихов Эммы Андиевской, прочитанных самой поэтессой]. [www.webcitation.org/6Cd8VrsQt Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].
• [www.youtube.com/bezruchko2009 Видеоканал Видео с Эммой Андиевской в YouTube] на YouTube
• [proza.ru/2008/03/03/503 «Джалапита» Эммы Андиевской (на русском языке в переводе Павла Морозова)]. [www.webcitation.org/6Cd8WJkZk Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].
• [www.donbaslit.skif.net/tvorchist/andievskaya.html Оліфіренко В. Андієвська Емма]. [www.webcitation.org/6Cd8XmKaT Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].
• [www.wumag.kiev.ua/index2.php?param=pgs20032/18 Lysenko T. Emma Andijewska, Ukrainian artist from Munich // Welcome to Ukraine. — 2003. — № 2.]. [www.webcitation.org/6Cd8YNn3r Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].
• [users.belgacom.net/babowal/andi_00.htm Біо-бібліографічна довідка]. [www.webcitation.org/6Cd8ZeaVN Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].
• [www.dikoepole.org/numbers_journal.php?id_txt=288 Біла А. Сюрреалізм як серійність (на матеріалі творчості Е.Андієвської) // «Дикое поле. Донецкий проект». — 2004. — № 6.]. [www.webcitation.org/6Cd8aDGLk Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].

Отрывок, характеризующий Андиевская, Эмма Ивановна

Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…