Андлауэр, Модест

Модест Андлауэр
Modeste Andlauer
Рождение	25 мая 1847(1847-05-25)
Смерть	19 июня 1900(1900-06-19) (53 года)
Почитается	Католическая церковь
Беатифицирован	1955 год
Канонизирован	2000 год
В лике	святой
День памяти	9 июля
Подвижничество	мученичество

Модест Андлауэр (фр. Modeste Andlauer, 22.05.1847 г., Росхейм, Франция — 19.06.1900 г., провинция Хэбэй, Китай) — святой Римско-Католической Церкви, член монашеского ордена иезуитов, миссионер, мученик.

Биография

Начальное образование Модест Андлауэр получил в начальной семинарии, после окончания которой 8 октября 1872 года вступил в новициат монашеского ордена иезуитов. 22 сентября 1877 года был рукоположён в священника. В 1881 году Модест Андлауэр был послан на католическую миссию в Китай, где после изучения китайского языка стал заниматься миссионерской деятельностью.

Во время Ихэтуаньского восстания в Китае преследовались христиане. 19 июня 1900 года Модест Андлауэр был убит повстанцами за приверженность к христианству вместе с Ремигием Изоре.

Прославление

Модест Андлауэр был беатифицирован 17 апреля 1955 года Римским Папой Пием XII и канонизирован 1 октября 2000 года Римским Папой Иоанном Павлом II вместе с группой 120 китайских мучеников.

День памяти в Католической Церкви — 9 июля.

Источник

• [www.op-stjoseph.org/resources/publications/chinamartyrs.pdf George G. Christian OP, Augustine Zhao Rong and Companions, Martyrs of China, 2005, стр. 62]  (англ.)

Ссылки

• [www.chinesemartyrs.ca/Saints/ViewSaints.aspx?id=43 Индекс святых]  (кит.) —  (англ.)
• [www.vatican.va/news_services/liturgy/saints/ns_lit_doc_20001001_zhao-rong-compagni_en.html Китайские мученики. Сайт Ватикана]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Андлауэр, Модест

Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.