Андоньев, Николай Фёдорович

Николай Федорович Андоньев
Дата рождения	15 июля 1902(1902-07-15)
Место рождения	село Кетрисановка, Елисаветградский уезд, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти	3 ноября 1967(1967-11-03) (65 лет)
Место смерти	город Горячий Ключ, ныне Краснодарского края Россия
Принадлежность	Российская империя Российская империя Украинская ССР Украинская ССР СССР СССР
Род войск	Сухопутные войска
Годы службы	1922—1950
Звание
Командовал	397-я стрелковая дивизия (2-го формирования) 12-я гвардейская стрелковая дивизия
Сражения/войны	Польский поход РККА Великая Отечественная война
Награды и премии	Иностранные награды

Николай Федорович Андоньев (15 июля 1902 — 3 ноября 1967) — советский военачальник, генерал-майор (20.04.1945) — участник Великой Отечественной войны

Биография

Родился 15 июля 1902 года в селе Кетрисановка. Украинец.

Военная служба

Довоенный период

В Красной армии с сентября 1922 года.

7 сентября 1922 года поступил курсантом в Украинскую кавалерийскую школу им. С. М. Буденного в город Елисаветград, по окончании которой в августе 1925 года был направлен командиром взвода в отдельный кавалерийский эскадрон 4-й стрелковой дивизии ЗапВО в городе Бобруйск.

В 1930 году принят в члены ВКП(б).

С ноября 1930 года командовал взводом в школе младших командиров при 5-м стрелковом корпусе, с декабря 1931 года — взводом в 39-м Терском кавалерийском полку 7-й кавалерийской дивизии в Минске.

С 8 июня по 21 сентября 1932 года проходил подготовку на химических КУКС в Москве. После возвращения в дивизию назначен начальником химической службы 40-го кавалерийского полка.

В июле 1934 года переведен на ту же должность в 34-й Ростовский кавалерийский полк 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии в город Рогачев.

В сентябре 1937 года откомандирован на учебу в Военную академию РККА им. М. В. Фрунзе.

13 января 1939 года окончил академию и был назначен начальником 1-й (оперативной) части штаба 14-й кавалерийской дивизии КОВО. Участвовал с ней в походе Красной армии в Западную Украину.

В декабре 1940 года переведен преподавателем тактики конницы в Военную академию РККА им. М. В. Фрунзе.

12 марта 1941 года майор Андоньев назначен начальником оперативного отделения штаба 54-й стрелковой дивизии ЛВО.

Участие в Великой Отечественной войне

С началом Великой Отечественной войны дивизия в составе 7-й армии Северного фронта с первых дней вела оборонительные бои, прикрывая участок Кировской железной дороги на направлениях Ухта — Кемь, Реболы — станция Кочкома. При превосходстве противника в живой силе и технике она несла тяжелые потери и вынуждена была с боями отступать на заранее подготовленные рубежи. С августа Андоньев вступил в должность начальника штаба этой дивизии. В конце месяца она отошла на рубеж севернее и западнее города Ухта, где перешла к обороне. Измотав противника в оборонительных боях, её части удержали важный районный центр Карелии — г. Ухта. В дальнейшем дивизия в составе Кемской оперативной группы Карельского фронта успешно оборонялась на ухтинском и кестеньгском направлениях.

В марте 1942 года полковник Андоньев был переведен начальником штаба 23-й гвардейской стрелковой дивизии. Её части в составе 26-й армии участвовали в наступательных боях на кестеньгском направлении (март — апрель), в ходе которых противник был отброшен на 34 км западнее ст. Лоухи. В середине октября дивизия была передислоцирована на Северо-Западный фронт в 1-ю ударную армию и участвовала в боях по разгрому окруженных войск 16-й немецкой армии в районе Демянска.

14 января 1943 года Андоньев был допущен к командованию 397-й стрелковой дивизией. Принял дивизию, когда два её полка находились в окружении. В короткий срок привел её в порядок и с конца февраля участвовал с ней в Демянской наступательной операции.

В конце марта — начале апреля 1943 года дивизия была выведена в резерв Ставки ВГК и переброшена в Степной ВО. Затем она вошла в 63-ю армию Брянского фронта и участвовала в Курской битве, Орловской и Брянской наступательных операциях. В начале октября её части переправились через реку Сож и вступили на территорию Белоруссии.

С середины ноября 1943 года дивизия в составе Белорусского фронта принимала участие в Гомельско-Речицкой наступательной операции. С подходом к городу Рогачев в начале декабря она была переброшена в 13-ю армию 1-го Украинского фронта и участвовала в Житомирско-Бердичевской наступательной операции, в освобождении городов Коростень, Домбровица и Сарны. Приказом ВГК от 14 января 1944 года ей было присвоено наименование «Сарненская».

С 27 января 1944 года её части принимали участие в Ровно-Луцкой наступательной операции, затем находились в обороне, прикрывая правый фланг 1-го Украинского фронта. С 13 марта дивизия вошла в 61-ю армию и в её составе воевала до конца войны. Участвовала в Полесской, Белорусской, Люблин-Брестской, Прибалтийской, Рижской, Висло-Одерской, Варшавско-Познанской, Восточно-Померанской и Берлинской наступательных операциях. Её части отличились при овладении городами Столин, Давид-Городок, Пинск, Смилтене, Варшава, Сохачев, Шнайдемюль (Рила). За отличия в боях по освобождению города Пинск она была награждена орденом Красного Знамени (23.7.1944).

20 апреля 1945 года командиром 89-го стрелкового корпуса генерал-майором Сиязовым, Андоньев был представлен к званию Героя Советского Союза, данное представление поддержал командующий 61-й армии генерал-полковник Белов,, но награждён Андоньев был орденом Ленина.

Послевоенная карьера

В июле 1945 года 397-я стрелковая Сарненская Краснознаменная дивизия была расформирована, а генерал-майор Андоньев назначен командиром 12-й гвардейской стрелковой Пинской Краснознаменной ордена Суворова дивизии 48-й армии ГСОВГ.

В феврале 1946 года она была переведена в МВО и переформирована в 15-ю отдельную гвардейскую стрелковую Пинскую Краснознаменную ордена Суворова бригаду.

В ноябре 1946 года Андоньев направлен в Восточно-Сибирский военный округ, где командовал 16-й отдельной гвардейской стрелковой Александрийско-Хинганской ордена Суворова бригадой в городе Иркутск.

24 апреля 1950 года уволен в запас.

Награды

СССР

• два ордена Ленина (29.05.1945, 06.11.1947 )
• два ордена Красного Знамени (27.07.1943, 03.11.1944)
• орден Суворова II степени (21.09.1943)
• орден Кутузова II степени (23.08.1944 )
• орден Богдана Хмельницкого 2-й степени (06.04.1945)
  • Медали, в том числе:
  • «За оборону Советского Заполярья» (1945)
  • «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
  • «За взятие Берлина» (1945)
  • «За освобождение Варшавы» (1945)

Приказы (благодарности) Верховного Главнокомандующего в которых отмечен Андоньев Н. Ф.

• За форсирование реки Ясельда и Припять, при поддержке Днепровской речной военной флотилии штурмом и овладение областным центром Советской Белоруссии городом Пинск – важным опорным пунктом обороны немцев на брестском направлении. 14 июля 1944 года № 137
• За овладение столицей Советской Латвии городом Рига – важной военно-морской базой и мощным узлом обороны немцев в Прибалтике. 13 октября 1944 года № 196
• За пересечение границы Германии западнее и северо-западнее Познани, вторжение в пределы немецкой Померании и овладение городами Шенланке, Лукатц-Крейц, Вольденберг и Дризен – важными узлами коммуникаций и мощными опорными пунктами обороны немцев. 29 января 1945 года. № 265
• За овладение городами Штаргард, Наугард, Польцин – важными узлами коммуникаций и мощными опорными пунктами обороны немцев на штеттинском направлении. 5 марта 1945 года. № 290
• За овладение городом Альтдамм и ликвидировали сильно укрепленный плацдарм немцев на правом берегу реки Одер восточнее Штеттина. 20 марта 1945 года. № 304

Иностранные награды

• Орден «Легион почёта» (США) (1945).

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 3. — С. 72-74. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0382-3.

Отрывок, характеризующий Андоньев, Николай Фёдорович

– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.