Андраде, Жанин

Жанин Андраде

Жанин Андраде (фр. Janine Andrade; 13 ноября 1918, Безансон — 24 октября 1997, Леваллуа-Перре) — французская скрипачка.

Окончила Парижскую консерваторию по классу Жюля Бушри (при участии Марселя Шайи), занималась также у Карла Флеша. В 1935 г. выступила в дуэте с Жаком Тибо, исполнив концерт для двух скрипок с оркестром Иоганна Себастьяна Баха, затем некоторое время совершенствовала своё мастерство под руководством Тибо. Во время Второй мировой войны карьера Андраде прервалась в силу её еврейского происхождения, после 1945 г. она широко гастролировала по миру, включая Японию, Южную Америку и Южную Африку. Пик карьеры Андраде пришёлся на 1950-е годы. В 1972 г. она пережила тяжёлый инсульт, вынудивший её полностью оставить музыку.

В конце 1950-х гг. Андраде осуществила ряд записей, не оставшихся незамеченными и перевыпущенных уже в XXI веке. Среди них концерт для скрипки с оркестром П. И. Чайковского (с Гамбургским симфоническим оркестром под управлением Ханса-Юргена Вальтера), Концерт № 1 для скрипки с оркестром Вольфганга Амадея Моцарта (с Оркестром Гевандхауза под управлением Курта Мазура, соната для скрипки и фортепиано Сезара Франка, третья и седьмая сонаты Людвига ван Бетховена, пьесы Франца Шуберта, Габриэля Форе и др.

Отрывок, характеризующий Андраде, Жанин

Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.