Андраш II

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Андраш II
II.András<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

Король Венгрии
7 мая 1205 — 21 сентября 1235
Коронация: 29 мая 1205, Секешфехервар
Предшественник: Ласло III
Преемник: Бела IV
 
Рождение: ок. 1175
Смерть: 26 октября 1235(1235-10-26)
Место погребения: Секешфехервар
Род: Арпады
Отец: Бела III
Мать: Агнесса Антиохийская
Супруга: Гертруда Меранская
Иоланда де Куртене
Беатриса д'Эсте
Дети: 1. Анна Мария Венгерская
2. Бела IV
3. Елизавета Венгерская
4. Коломан (князь галицкий)
5. Андраш Галицкий
6. Иоланда Венгерская
7. Иштван Постум

А́ндраш II Крестоно́сец (венг. Jeruzsálemi II András/Endre, словацк. Ondrej, хорв. Andrija II. Arpadović; ок. 1175 — 26 октября 1235) — король Венгрии[1] из династии Арпадов, правивший с 7 мая 1205 по 21 сентября 1235 года. Полный титул: Божьей милостью король, Венгрии, Далмации, Хорватии, Рима, Галиции и Лодомерии (лат. Dei gratia, Hungariae, Dalmatiae Croatiae, Romae, Seruiae, Galliciae, Lodomeriaeque rex). Младший сын Белы III. После смерти отца возглавил заговор против своего брата, короля Имре, который дал ему в управление Хорватию и Далмацию. Когда Имре и его малолетний сын умерли, Андраш взошёл на трон и начал предоставлять королевские домены своим сторонникам. Он принял участие в Пятом крестовом походе, но он не смог достичь каких-либо значимых успехов. Был вынужден подписать Золотую буллу 1222 года, подтверждавшую привилегии дворян Венгрии, а позднее — подобный документ с гарантиями привилегий духовенства.





Биография

Непокорный герцог

Андраш был вторым сыном короля Белы III и его первой жены, Агнессы Антиохийской. Как младший сын Андраш не имел никакой надежды на наследование престола. В 1182 году его старший брат Имре был коронован - этого пожелал Бела III, чтобы при своей жизни гарантировать мирное наследование престола.

В 1188 году изгнанный из Галицкого княжества князь Владимир Ярославич Галицкий бежал в Венгрию и обратился за помощью к Беле III. Однако Бела III, пользуясь сумятицей в Галиче, вместо помощи взял князя в плен и посадил на княжение Андраша. Власть малолетнего Андраша в Галиче была номинальной, он даже ни разу не посетил своё княжество. Хотя войска молодого принца и подавили в 1189 году боярский бунт, вскоре после этого бежавший из плена князь Владимир Ярославич Галицкий изгнал венгерские войска из Галича.

23 апреля 1196 года король Бела III умер, и трон перешел к Имре, в то время как Андраш унаследовал большую сумму денег для того, чтобы выполнить данную отцу клятву принять участие в крестовых походах. Однако Андраш использовал эти деньги, чтобы завербовать сторонников среди баронов, и обратился за помощью к Леопольду VI Австрийскому. В декабре 1197 года войска Андраша нанесли поражение армии короля Имре в битве у гор Мечек. После победы Андраша король обязался передать ему в управление как герцогу Хорватию и Далмацию.

В начале 1198 года папа Иннокентий III попросил Андраша выполнить последнюю волю своего отца и возглавить крестовый поход в Святую Землю. Однако вместо того, чтобы организовать крестовый поход, Андраш начал поход против соседних провинций и занял Захлумье и Раму. Андраш также пошёл на сговор с некоторыми прелатами против своего брата, но король Имре узнал об этом и лично арестовал епископа Болесло из Ваца, одного из главных сторонников Андраша, а также лишил последователей брата их привилегий. Летом 1199 года Имре разбил Андраша в битве при Раде, и последний был вынужден бежать в Австрию. Наконец, в 1200 году братья заключили мир при посредничестве папского легата Григория. Они взаимно объявили друг друга наследниками — в зависимости от того, кто кого пережил бы. Растроганные примирением, братья вознамерились вдвоём отправиться в Крестовый поход, поручив управление страной на время своего отсутствия Леопольду VI. Но со временем эмоции улеглись, и оба брата отказались от идеи Крестового похода.

Около 1200 года Андраш женился на Гертруде, дочери герцога Бертольда Меранского. Вероятно, именно жена убедила его вновь организовать заговор против своего брата. Андраш собрал сильное войско, составленное из всех недовольных сильной королевской властью. Войска встретились под Вараждином. Когда король Имре понял, что войска Андраша превосходят в численности королевские, он решился на отчаянный шаг: без оружия, с короной на голове и скипетром в руках он явился в лагерь Андраша. Потрясенный Андраш сдался и был арестован. Вскоре усилиями его сторонников он бежал из тюрьмы.

Король, чье здоровье слабело, хотел обеспечить восшествие на престол своего маленького сына, Ласло, который был коронован 26 августа 1204 года. Вскоре после этого Имре примирился с Андрашем, которого он назначил регентом при малолетнем сыне. После смерти брата 30 сентября 1204 года Андраш взял на себя управление королевством в качестве наставника своего племянника, а также завладел деньгами брата. Вдовствующая королева Констанция Арагонская, опасаясь за жизнь сына, увезла Ласло III к Леопольду VI. Андраш уже готовился к войне Австрии, когда узнал, что Ласло III умер 7 мая 1205 года, и, таким образом, Андраш унаследовал трон.

Novæ institutiones

Андраш был коронован архиепископом Иоанном Калошским 29 мая 1205 в Секешфехерваре, но перед коронацией он должен был принять присягу. Андраш сделал радикальные изменения во внутренней политике по сравнению с предшественниками и начал даровать королевские имения своим сторонникам. Он назвал эту новую политику "novæ institutiones" ("новые назначения") и заявил, что "Ничто не может установить границ щедрости Его Королевского Величества, и лучшей мерой даров для монарха является неизмеримость". Король жаловал деньги, села, домены, целые уезды, и довел казну до полного обнищания. Андраш был щедр в первую очередь к своим немецким родственникам и приближенным своей жены, что вызывало недовольство среди его подданных.

Борьба за Галич

В первые годы своего правления Андраш II активно вмешивался в сумятицы внутри Галицкого княжества. В 1205 году он ввел свои войска в княжество, чтобы обеспечить укрепление власти малолетнего сына князя Романа Мстиславича Даниила. После этой кампании он принял титул "Король Галиции и Лодомерии " , ссылаясь на своё господство над двумя соседними княжествами. В начале следующего года Даниил был снова изгнан из Галича, но Андраш II в этот раз отказался ему помочь, поскольку противник Даниила, князь Владимир Игоревич подкупил его. Тем не менее, в том же году он совершил поход на Галич и оказал помощь князю Роману Игоревичу в захвате княжеского стола.

В 1208 году, воспользовавшись ссорой князя Романа Игоревича с боярами, Андраш II занимал Галич и назначил регента для управления княжеством от своего имени, но князю Владимиру Игоревичу удалось отвоевать своё княжество уже в следующем году.

Группа аристократов венгерского двора, шокированных щедростью Андраша к родственникам и сторонникам его жены, в это время запланировала предложить трон его двоюродным братьям, жившим при дворе императора Никеи Феодора I Ласкариса, но их посланник был арестован и Андраш разоблачил заговор. В 1211 году он предоставил Бурценланд тевтонским рыцарям для того, чтобы обеспечить безопасность юго-восточных границ своего королевства от половцев. Однако рыцари вместо верной службы принялись устанавливать свою, независимую от короля, власть в этом регионе.

В 1211 году Андраш II оказал военную помощь князю Даниилу, чтобы тот вновь занял Галич. Кроме того, в следующем году он лично возглавил галицкую армию при отражении атаки князя Мстислава Немого на войска Даниила. Вскоре после этого князь Даниил был вынужден вновь покинуть княжество и ещё раз обратился за помощью к Андрашу. Король в разгар подготовки к новому походу уехал в Венгрию, когда ему сообщили о зверском убийстве заговорщиками королевы Гертруды. Это убийство было следствием чрезмерного покровительства короля иностранцам и повлекло за собой жестокую месть Андраша II, выразившуюся в массовых убийствах крестьян. Однако король приказал казнить только лидера заговорщиков и простил других членов группы, что привело к формированию неприязни к нему сына Белы. Тем не менее, в 1214 году Андраш II короновал его как наследника.

Летом 1214 года Андраш II встретился с польским герцогом Лешеком Белым, и они договорились о разделе Галицкого княжества между Венгрией и Польшей. Их союзные войска заняли княжество, которое было передано по соглашению младшему сыну Андраша, Коломану. Тем не менее, Андраш отказался передать полякам оговоренные территории, и Лешек Белый в союзе с князем Мстиславом Удатным изгнал венгерские войска из княжества.

Вскоре после этого Андраш II вновь заключил союз с Лешеком Белым, и они заняли Галич, где снова утвердился Коломан.

Пятый крестовый поход

В это же время Андраш занялся проблемами южных границ своего королевства. В 1214 году венгерские войска отторгли Белград и Браничево от Болгарского царства.

В феврале 1215 года Андраш II женился во второй раз: на Иоланде, племяннице Генриха I, императора Латинской империи. Когда императорГенрих I умер 11 июля 1216 года, Андраш II планировал приобрести императорский титул, но бароны Латинской империи предпочли ему Пьера де Куртенэ — его тестя.

Не снискав титула, Андраш II решил добиться воинской славы и исполнить клятву отцу отправиться в крестовый поход. Он договорился с венецианцами о доставке его войск на Святую Землю, а в обмен отказался от претензий на Задар. Андраш и его войска выступили 23 августа 1217 года из Сплита. Перед отъездом он передал тамплиерам крепость Клис, стратегический пункт, контролировавший подступы к Сплиту. Андраш II также назначил Понтиуса де Круса, магистра ордена в Венгерском королевстве, регентом Хорватии и Далмации .

До возвращения в Венгрию король Андраш II оставался лидером Пятого крестового похода [2] Крестоносцы погрузились на корабли венецианского флота — крупнейшего на тот момент в Европе. Они высадились 9 октября на Кипре, откуда далее отплыли в Акко и присоединились к войскам Иоанна Иерусалимского, Гуго I Кипрского и князя Боэмунда IV Антиохийского, чтобы сражаться против Айюбидов в Сирии. В октябре предводители крестоносцев провели военный совет в Акко под председательством короля Андраша II [3].

В Иерусалиме были разрушены стены и фортификационные сооружения, чтобы предотвратить возможность для христиан защитить город, если бы тем все же удалось его занять. Мусульмане бежали из города, опасаясь повторения кровопролития в Первого крестового похода в 1099 году.

Хорошо подготовленная армия Андраша 10 ноября все же была разбита султаном Аль-Адилем при Вифсаидах на реке Иордан. Мусульманские войска после этого отступили в свои крепости и города. Катапульты и требюше не прибыли вовремя, так что Андрашу пришлось осаждать крепости Ливана. В начале 1218 года короля Андраш II, серьезно заболев, решил вернуться домой[4].

Андраш и его армия вернулись в Венгрию в феврале 1218 года, так же как и Гуго I и Боэмунд IV — в свои владения. По дороге домой он вел переговоры с королём Левоном I Армянским, никейским императором Феодором I Ласкарисом и царем Иваном Асенем II Болгарским, а также договорился о браках своих детей. Когда он остановился в Никее, его двоюродные братья, жившие там, предприняли неудачную попытку его убить.

Когда король Андраш II, выполнив свою клятву крестоносца, отвел свои войска на север, устроил брак между сыном Андрашем и дочерью Левона I Армянского Изабеллой.

Золотая булла и Diploma Andreanum

По возвращении Андраш II нашел своё королевство в анархии. Пока он был в Святой Земле, даже его регент, архиепископ Иоанн Эстергомский, оказался вынужден покинуть страну, а казна была расхищена. Андраш попытался собрать деньги с помощью введения новых налогов, порчи монеты и займов у евреев и мусульман, что увеличило его непопулярность.

Его внешняя политика также терпела фиаско. В августе 1219 года его младший сын, Коломан, коронованный королём Галича, был изгнан из своего королевства новгородским князем Мстиславом Удатным. Андрашу пришлось заключить мир с князем, и он также попытался женить своего младшего сына Андраша на одной из дочерей Мстислава.

В 1220 году Андраш II поручил управление Славонией, Далмацией и Хорватией своему сыну Беле, но при этом разлучил его с женой.

В начале 1222 года недовольство дворян королевской политикой вынудило Андраша II подписать Золотую буллу 1222 года. Этот документ — аналог Великой хартии вольностей, изданной в Англии в 1215 году, стал свидетельством компромисса между королевской властью, с одной стороны, и крупными землевладельцами и дворянством в целом, с другой, и установил неприкосновенность привилегий магнатов, а также их право не подчиняться королю, если тот нарушит положения этого документа.

В 1223 году Бела забрал жену и сбежал в Австрию, опасаясь гнева отца. Наконец, при посредничестве папы Гонория III, король заключил соглашение с сыном и Бела вновь принял управление Славонией, Далмацией и Хорватией. 6 июня 1224 года Андраш II заключил мир с герцогом Леопольдом VI.

В 1224 году Андраш II выпустил Diploma Andreanum ("Закон Андраша"), который унифицировал и обеспечил особые привилегии трансильванских саксонцев. Это старейший документ о самоуправлении в мире. В том же году Андраш изгнал игнорировавших его власть тевтонских рыцарей из Трансильвании.

Конфликт с сыном

Сын короля Бела на управляемых им территориях в этот период начал, с разрешения папы Гонория III, изымать королевские домены, предоставленные Андрашем своим сторонникам в начале его правления. Андраш II выступал против политики старшего сына и отправил его управлять Трансильванией, назначив своего второго сына Коломана губернатором бывших провинций Белы.

Во второй половине 1226 года Андраш II ввел свою армию в Галич по просьбе своего младшего сына Андраша. Хотя Мстислав Удатный разбил королевские войска, в конце концов он был вынужден согласиться уступить княжество венграм.

В 1228 году оба старших сына Андраша — Бела и Коломан — вновь начали забирать обратно бывшие королевские домены в своих провинциях и убедили отца конфисковать имения баронов, которые принимали участие в заговоре против их матери. В 1229 году князь Даниил Галицкий изгнал Андраша-младшего из Галича, в то время как в 1230 году Фридрих II начал нападать на западные границы королевства.

Соглашение в Береге

Андраш II, невзирая на решения четвертого Латеранского собора, охотно приближал к королевской семье евреев и мусульман. Однако папа Григорий IX потребовал отказаться от этой практики. Наконец, Андраш был вынужден подтвердить Золотую буллу и дополнить его положением, запрещающим наем на службу нехристиан, а также уполномочить архиепископа Эстергома наказать короля в случае, если тот проигнорирует своё обещание.

Во второй половине 1231 года Андраш II привел свою армию в Галич и сумел обеспечить власть своего младшего сына над княжеством. По возвращении в Венгрию архиепископ Роберт Эстергомский наложил на королевство интердикт и отлучил крупных королевских сановников, поскольку Андраш продолжал нанимать евреев и мусульман на службу в своей администрации. Однако по просьбе Андраша II архиепископ вскоре снял церковные наказания, а папа пообещал, что сановники короля никогда не будут отлучены без его специального разрешения.

20 августа 1233 года Андраш II провел встречу с легатом папы Григория IX в одном из сел в комитате Берег, и они заключили соглашение, обеспечившее привилегии духовенства. Осенью того же года король также встретился с герцогом Фридрихом II Австрийским, и они договорились прекратить стычки на границе, однако герцог вскоре нарушил соглашение.

Последние годы

14 мая 1234 года Андраш II, оставшийся в тому времени вдовцом во второй раз, женился на Беатрисе д'Эсте, которая была на тридцать лет его моложе. Из-за нового брака его отношения с сыновьями ухудшились.

Летом 1234 года епископ Иоанн Боснийский отлучил Андраша II от церкви, поскольку тот не соблюдал некоторые положения соглашения в Береге. Король обратился к папе, прося принять меры против епископа.

Осенью 1234 года князь Даниил Галицкий вернул себе Галич, которым до того владел младший сын Андраша II Андраш. Последний умер во время осады города. Таким образом, венгерское господство над Галичем ушло в прошлое.

В начале 1235 года Андраш II совершил поход против Австрии и вынудил герцога Фридриха II принять условия мира.

Он был еще жив, когда 28 мая 1235 года одна из его дочерей, Елизавета Венгерская, умершая за несколько лет до того, была канонизирована. Перед смертью короля папа римский снял с него отлучение, более того, пообещал, что король Венгрии и его родственники не будут отлучены без специального разрешения папы.

Семья

#1. ок. 1200: Гертруда Меранская (11858 сентября 1213), дочь герцога Бертольда IV Меранского и его жены Агнессы

#2. февраль 1215: Иоланда де Куртене (ок. 12001233), дочь Пьера II де Куртенэ, императора Латинской империи, и его второй жены, Иоланды де Эно

#3. 14 мая 1234: Беатриса д'Эсте (ок. 1215 – до 8 мая 1245), дочь Альдобрандино д'Эсте

Родословная

Напишите отзыв о статье "Андраш II"

Примечания

  1. Andrew II. (2009). In Encyclopædia Britannica: www.britannica.com/EBchecked/topic/23972/Andrew-II
  2. Thomas Keightley, Dionysius Lardner: Outlines of history: from the earliest period to the present time (page: 210)
  3. Kenneth M. Setton, Norman P. Zacour, Harry W. Hazard: A History of the Crusades: The Impact of the Crusades on the Near East (Page: 358)
  4. Jean Richard: The crusades, c 1071-c. 1291, page: 298.

Литература

См. также

Отрывок, характеризующий Андраш II

Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…