Андреатта, Беньямино

Беньямино Андреатта итал. Beniamino Andreatta<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр обороны Италии
17 мая 1996 года — 21 октября 1998 года
Предшественник:	Доменико Корчоне
Преемник:	Карло Сконьямильо
Министр иностранных дел Италии
28 апреля 1993 года — 19 апреля 1994 года
Предшественник:	Эмилио Коломбо
Преемник:	Леопольдо Элиа
Вероисповедание:	Католицизм
Рождение:	11 августа 1928(1928-08-11) Тренто, Королевство Италия
Смерть:	26 марта 2007(2007-03-26) (78 лет) Болонья, Италия
Партия:	Христианско-демократическая партия Италии Итальянская народная партия
Научная деятельность
Научная сфера:	экономика

Беньямино Андреатта (итал. Beniamino Andreatta; 11 августа 1928, Тренто-Стемма, близ Тренто, Королевство Италия — 26 марта 2007, Болонья, Италия) — итальянский государственный деятель, министр иностранных дел Италии (1993—1994).

Биография

Окончил юридический факультет университета Падуи и экономический — Католического университета Святого Сердца в Милане и Кембриджского университета. Был доцентом Католического университета и в университетах Урбино, Тренто. В 1961 г. отправился в Индию от имени Массачусетского технологического института в качестве консультанта Комиссии по планированию правительства Джавахарлала Неру.

С 1962 г. — профессор экономики и финансовой политики факультета политологии Университета Болоньи. Среди его учеников и сотрудников было много сильных экономистов, в том числе будущий премьер Романо Проди, который в 1963 г. стал его помощником. В 1971 г. стал основателем и до 1975 г. был ректором университета Калабрии. Был колумнистом изданий «Коррьере делла Сера» и «Il Sole 24 Ore».

В начале 1970-х гг. становится экономическим советником правительства Альдо Моро.

• 1976—1983, 1987—1992 гг. — член Сената,
• 1983—1987 и с 1994 г. до своей смерти — член Палаты депутатов,
• 1979 г. — министр бюджета и экономического планирования,
• 1980 г. — министр «без портфеля»,
• 1980—1982 гг. — министр казначейства, санкционировал разделение Банка Италии и министерства казначейства; в 1982 г. принял решение о банкротстве «Банко Амброзиано»,
• 1992—1993 гг. — вновь министр бюджета,
• 1993—1994 гг. — министр иностранных дел. На этом посту выступил с предложением реформировать ООН. Одним из его ближайших соратников в Министерстве иностранных дел был будущий премьер-министр страны Энрико Летта, выступил с разоблачительной речью в парламенте, информируя общественность об ответственности банка Ватикана и его лидеров.

После самороспуска Христианско-демократической партии стал лидером в Палате депутатов Итальянской народной партии, затем — одним из главных сторонников создания левоцентристской коалиции l’Ulivo («Олива»).

В 1996—1998 гг. — министр обороны Италии. На этом посту провел реформу Генерального штаба, отвечал за санкционированную Советом Безопасности ООН «миссии Альба», в которой Италии отводилась ведущая роль (поддержание мира и гуманитарная помощь в Албании), выступил с предложением о создании европейский сил обороны, обосновал отмену обязательного призыва и реформировал государственную службу в Вооруженных силах. После падения кабинета Романо Проди создал «Хартию 14 июня» для формирования широкого демократического консенсуса, ставшей предвестником коалиции «Маргаритка» (Margherita).

В 1984—1987 гг, являлся вице-президентом Европейской народной партии, в 1985—2007 гг. — президентом Фонда религиоведения имени папы Иоанна XXIII.

В декабре 1999 г. во время парламентской сессии пережил тяжелый приступ и после ишемического инсульта семь лет находился в коме.

Источники

• www.munzinger.de/search/portrait/beniamino+andreatta/0/20773.html
• www.repubblica.it/2007/03/sezioni/politica/morto-andreatta/morto-andreatta/morto-andreatta.html

Отрывок, характеризующий Андреатта, Беньямино

– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.