Андреа Ванни

Андреа Ванни

Андреа Ванни, или Андреа ди Ванни д’Андреа (итал. Andrea di Vanni d’Andrea, ок. 1332—1414, Сиена) — итальянский художник, сиенская школа.

Андреа Ванни был не столько художником, сколько политическим деятелем и дипломатом, поэтому его фигура интересна скорее с исторической точки зрения, нежели с точки зрения искусства. Вероятно он занялся политикой только после того, как в Сиене был свергнут демократический Совет Двенадцати. В 1368 году, в период политической нестабильности в Сиенской республике Андреа принял деятельное участие в восстании против установившейся власти нобилей. В результате они были изгнаны, а в Сиене восстановлено правление Совета Двенадцати, в который вскоре вошёл Андреа Ванни. Церковные источники сообщают, что в том восстании он участвовал совместно с Бартоло, братом св. Екатерины Сиенской. С этой святой Андреа связывали многолетние дружеские отношения, он был ревностным её почитателем, и история сохранила письма, которые Екатерина писала ему. В сиенской церкви Сан Доменико есть фреска, принадлежащая кисти Андреа, на которой он изобразил св. Екатерину Сиенскую. Это изображение считается единственным прижизненным портретом святой, хотя есть специалисты, которые оспаривают этот факт. После того, как Андреа Ванни стал членом правительственного Совета, ему поручались самые разные государственные дела. В частности, ему была доверена дипломатическая миссия к папскому двору в Неаполь и Авиньон — задача крайне ответственная. Однако его полуграмотные письма, дошедшие до наших дней, вызывают у некоторых исследователей сомнения в его дипломатических способностях. Тем не менее, Андреа за свою долгую жизнь занимал несколько разных правительственных должностей, и кроме Неаполя и Авиньона ездил с дипломатической миссией в Рим и Флоренцию. Андреа Ванни скончался около 1414 года. Поскольку запись о его кончине отсутствует в сиенской церкви Сан Доменико, где покоится вся его родня, возникла версия, что Ванни скончался где-то на чужбине.

Его произведения немногочисленны. Возможно, это результат того, что Андреа основную часть времени посвящал государственным делам. Период его творчества охватывает более шестидесяти лет, однако большинство работ не имеет точной датировки, и реконструкция его творчества достаточно условна. Главной его особенностью является то, что, будучи воспитанным на образцах живописи начала XIV века, в частности на творчестве Симоне Мартини и братьев Лоренцетти, Андреа пронёс свои идеи через всю жизнь, и пятьдесят лет спустя писал такие же «Мадонны с младенцем» как в начале своей карьеры. Основные произведения сосредоточены в Сиене, однако поскольку Андреа согласно документам в 1383-84 годах жил в Неаполе, то часть его работ находится там. Его ранние малоформатные «Мадонны с младенцем» (Оксфорд, музей Ашмолеан; Берлин, Художественная галерея) имеют мягкие контуры фигур, нежные оттенки тонов, в них видна лёгкая кисть. Однако младенец на них выглядит скованно, и это роднит его ранние работы с поздними, крупноформатными произведениями, которые были обнаружены в сиенских церквях Сан Франческо, Санто Донато и Санто Стефано.

Главным достоверно известным произведением Андреа Ванни является большая алтарная картина из церкви Санто Стефано в Сиене. На ней изображены Мадонна на троне и святые Стефан, Яков, Варфоломей и Иоанн Креститель. Очень тщательно написана «Мадонна с младенцем» из церкви Сан Микеле. Совместно с Бартоло ди Фреди, который был компаньоном Андреа не только в живописи, но и в политической деятельности, он написал «Рождество Богоматери с святыми Яковом, Екатериной, Варфоломеем и Елизаветой» (Сиена, Пинакотека). Кроме того, им были созданы «Распятие с двумя святыми» (Сиена, Академия), «Благовещенье» на двух панелях из Палаццо Сарачени, «Триптих» (Моление о чаше, Распятие, и Воскрешение; Галерея Коркоран, Вашингтон) и «Св. Себастьян» (Сиена, Пинакотека).

Долгая жизнь художника и его верность принципам живописи, усвоенным в молодости, позволила ему перенести искусство начала XIV века в начало века следующего, где оно уже явно выглядело архаичным.

Литература

• А. Плюшар. Энциклопедический лексикон, том 8. — Типография А. Плюшара; С.-П., 1837 — с. 242 (Ванни: Андрей Ванни).

Ссылки

• [en.wikisource.org/wiki/Catholic_Encyclopedia_%281913%29/Andrea_Vanni В Catholic_Encyclopedia]
• [www.artcyclopedia.com/artists/andrea_di_vanni_dandrea.html В Артциклопедии]

Отрывок, характеризующий Андреа Ванни

– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.