Андреевский, Николай Степанович
Поделись знанием:
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
| Николай Степанович Андреевский | |||||||||
| Дата рождения | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Дата смерти |
21 сентября 1839 (67 лет) | ||||||||
| Принадлежность | |||||||||
| Род войск | |||||||||
| Звание | |||||||||
| Командовал | |||||||||
| Сражения/войны |
Война третьей коалиции | ||||||||
| Награды и премии |
| ||||||||
Николай Степанович Андреевский (28.11.1771—21.09.1839) — генерал-майор, участник наполеоновских войн.
Происходил из знатного рода дворян Тверской губернии. Отец — камер-фурьер Степан Степанович Андреевский, мать — Елизавета Тимофеевна Андреевская (урождённая Кардо-Сысоева). Имел двух братьев — Степана и Константина[1].
Службу он начал в 1790 году в Лейб-гвардии Конном полку вахмистром. В 1801 переведён в Лейб-гвардии Гусарский полк корнетом. В 1805 — ротмистр, за успешную службу и за отличие в сражении сражение под Витебском 13-14 июля 1812 года он произведён в полковники.
Участвовал в:
- войне третьей коалиции (Аустерлицкое сражение)
- войне четвёртой коалиции (Сражение при Гуттштадте, Сражение при Гейльсберге, Сражение при Фридланде)
- Отечественной войне 1812 года (Бой под Островно, сражение под Витебском, сражение при Бородине)
- войне шестой коалиции (сражение при Лютцене, Сражение при Бауцене, Сражение под Кульмом, Би́тва под Ле́йпцигом, Взятие Парижа)
В сражении при Бородине был ранен в правую руку картечью. Особо отличился в сражении при Лютцене, где был вторично ранен пулей в правое плечо[2]:
|
с двумя эскадронами лейб-гусар, он первый атаковал неприятеля под перекрестными картечными выстрелами и, обратив Французов в бегство, спас тем прусскую батарею, состоявшую из шести орудий, причём сам был тяжело ранен | 
|
После смерти генерал-лейтенанта Шевича (убитого под Лейпцигом), в Лейб-гвардии Гусарском полку командира назначено не было, а полком командовали старшие полковники: с начала 1814 года до 16 февраля — полковник Коровкин, а с этого времени до вступления в Париж — полковник Андреевский. Но в Париже, 25 апреля, командиром полка был назначен генерал-майор Левашов.
В 1819 году вышел в отставку в чине генерал-майора с правом ношения мундира.
Был уездным предводителем дворянства от Зубцовского уезда Тверской губернии.
Похоронен в селе Большой Березуй Зубцовского уезда Тверской гурбернии[3].
Награды
- Орден Святой Анны 3-й ст. (за Аустерлицкое сражение) (05.04.1806);
- Орден Святого Владимира 4-й ст. с бантом (за Сражение при Фридланде) (20.05.1808);
- Орден Святой Анны 2-й ст. (за сражение при Лютцене)
- Орден Святого Владимира 3-й ст. (03.06.1813)
- Золотое оружие «За храбрость» (за сражение под Витебском 13-14 июля 1812)
- медаль «В память Отечественной войны 1812 года»
- медаль «За взятие Парижа 19 марта 1814 года»
Иностранные:
- прусский орден Pour le Mérite (1807)[4]
- прусский Орден Красного орла 2-й ст. (за Сражение под Кульмом) (1813)
- прусский Кульмский крест (за Сражение под Кульмом) (1813)
- баварский орден Максимилиана Иосифа кавалерский крест
Семья
Жена: Мария Ивановна, урождённая княжна Щербатова.
У них родились дети: Иван (род. 19.10.1821), Александра (род. 29.5.1823), Николай (род. 18.6.1824), Владимир (род. 26.11.1826), Константин (род. 15.3.1830), Софья (род. 27.4.1831), Фёдор (род. 17.6.1832), Екатерина (род. 15.11.1833), Семён[1].
Напишите отзыв о статье "Андреевский, Николай Степанович"
Примечания
- ↑ 1 2 Генеалогии господ дворян, внесённых в родословную книгу Тверской губернии с 1787 по 1869 с алфавитным указателем и приложениями. / Составлена М. Чернявским
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003820346#?page=116 История Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775—1857. Часть II.] — СПб., 1859.
- ↑ Русский провинциальный некрополь. / Составил В. В. Шереметевский. — М., 1914.
- ↑ [www.franckowiak.de/bluecher/ig/bl/auszeichnungen/orden/pour_le_merite/info.htm Die Ritter des Ordens Pour le Mérite 1740—1807]
Отрывок, характеризующий Андреевский, Николай Степанович
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Категории:
- Родившиеся 28 ноября
- Родившиеся в 1771 году
- Умершие 21 сентября
- Умершие в 1839 году
- Кавалеры ордена Святого Владимира 3 степени
- Кавалеры ордена Святого Владимира 4 степени
- Кавалеры ордена Святой Анны 2 степени
- Кавалеры ордена Святой Анны 3 степени
- Кавалеры ордена Pour le Mérite
- Кавалеры ордена Красного орла 2-й степени
- Кавалеры Военного ордена Максимилиана Иосифа
- Кавалеры «Знака отличия Железного креста» (Кульмского креста)
- Персоналии по алфавиту
- Кавалеры золотого оружия «За храбрость»
- Генерал-майоры (Российская империя)
- Российские командиры Наполеоновских и Революционных войн
- Лейб-гусары
