Андреевский скит (Афон)

Монастырь
Андреевский скит Σκήτη Αγίου Ανδρέα
Страна	Греция
Гора	Афон
Конфессия	Православие
Епархия	Константинопольский патриархат
Тип	Мужской
Дата основания	1652
Статус	Действующий скит

Андреевский скит (греч. Σκήτη Αγίου Ανδρέα) — общежительный скит близ Карье — административного центра Афона, в Греции. Является зависимым от греческого монастыря Ватопед.

История

Основанием для скита послужила уединённая келия «Мониндрия» в честь преподобного Антония Великого, существовавшая с X века. В 1651 году патриарх Константинопольский Афанасий III Пателларий, удалившийся на покой, избрал келию для своего проживания, но вскоре вынужден был покинуть Афон сначала будучи восстановленным на константинопольской кафедре, а позднее вызванным в Москву для устроения церковных дел, где и скончался в 1654 году в Лубенском Преображенском монастыре Полтавской епархии. Личная келейная икона патриарха «В скорбех и печалех Утешение» позднее была передана в Ватопедский монастырь, а в 1849 году возвращена в скит, где почиталась в качестве святыни.

В 1761 году на Афон прибыл для проживания на покое другой константинопольский патриарх Серафим Анина, который приобрёл келию Антония Великого и воздвиг в ней красивый трёхэтажный дом, устроив в нём на первом этаже церковь святого Андрея Первозванного и преподобного Антония Великого, а на втором этаже — церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Келия за свой величественный вид получила среди афонитов новое наименование — Серай («красивый дворец»). Патриарх Серафим так же как и его предшественник по политическим обстоятельствам выехал в Россию и по дороге также скончался в Лубенском монастыре. Оставшийся в келии после отъезда патриарха архидиакон, узнав о смерти святителя, переселился в Ватопедский монастырь и за дарование ему там приюта передал Серай в ведение Ватопеду. После этого Серайская келия пришла постепенно в запустение.

В 1830-х годах на Афон из России прибыли инок Виссарион (Толмачев) и Варсонофий (Вавилов) († 1850), которые первоначально поселились в Иверском монастыре, а позднее, ища уединения, проживали в Преображенской и Свято-Троицкой келиях, а также в Ильинском скиту. После рукоположения в сан иеромонахов и принятия схимы Виссарион и Варсонофий проявили желание устроить собственный скит. В 1841 году они приобрели у Ватопедского монастыря Серайскую келию, собрали в ней около 20 русских монахов и благоустроили скитское общежитие. В 1845 году, после посещения Афона Великим князем Константиноном Николаевичем, начались переговоры о получении разрешения на устройство русского скита.

В 1849 году на Афон прибыл известный ревнитель православия Андрей Николаевич Муравьёв. При его посредничестве келия была возведена в ранг скита, а Ватопедский монастырь при этом предоставил новому скиту право избирать собственного игумена и иметь скитскую печать. А. Н. Муравьёв получил титул ктитора скита. Торжественное открытие скита состоялось 22 октября 1849 года при участии проживающего на покое в Ватопеде адрианопольского митрополита Григория (Визандиоса), который во время литургии возвёл в сан игумена скита Виссариона (Толмачева), вручив ему в качестве благословения икону «В скорбех и печалех Утешение». После этого игумен Вассарион совершил визит к Константинопольскому патриарху Анфиму IV, который выдал ему грамоту на «вечное утверждение нового русского скита». В том же году Андреевский скит получит от монастыря Ватопед устав (Омология), определяющий порядок внутренней жизни скита и его отношение к монастырю Ватопед. Игумен Виссарион сделал многое для благоустройства скита и скончался в 1862 году.

Его преемник по управлению скитом игумен Феодорит возглавлял обитель 25 лет, при нём был заложен Андреевский собор, построены величественные корпуса, открыты подворья, а монастырь Ватопед ходатайствовал о возведении игумена Феодорита в сан архимандрита. Патриарх Константинопольский Анфим Иоаннидис наградил архимандрита Феодорита золотым наперстным крестом с украшениями. В скиту было устроено четырнадцать храмов:

• Древняя во имя апостола Андрея Первозванного и преподобного Антония Великого.
• Древняя в честь Покрова Пресвятой Богородицы
• Церковь во имя святителя Петра Московского
• Соборная церковь в честь иконы Божией Матери «В скорбех и печалех Утешение»
• Трапезная церковь в честь Святой Троицы
• Церковь в честь святителя Иннокентия Иркутского
• Больничная церковь в честь великомученика Пантелеимона
• Церковь в честь Всех афонских святых, двухэтажная на братском кладбище за оградой скита
• Двухэтажная церковь близ кладбища (на первом этаже — в честь Трёх святителей, на втором — святителя Николая)
• Успенская церковь при келии старца-молчальника схимонаха Андрея
• Церковь в честь преподобного Михаила Клопского и святой великомученицы Варвары при келии схимонаха Иннокентия
• Церковь в честь Ильи Пророка при скитской водяной мельнице
• Андреевский собор с приделами в честь Александра Невского и равноапостольной Марии Магдалины (заложен в 1897 году в присутствии Великого князя Алексея Александровича; освящён 16 июля 1900 года патриархом Константинопольским Иоакимом III и епископом Волоколамским Арсением (Стадницким) в присутствии морского министра А. А. Бирилёва и российского посла И. А. Зиновьева).
• Церковь в честь святителя Алексия Московского

В ведении скита имелись обширные сельскохозяйственные угодия, учреждены подворья в Константинополе (с церковью в честь Андрея Первозванного), Салониках, Одессе (с церковью в честь Сергия Радонежского), Ростове на Дону и Санкт-Петербурге (с церковью Благовещения Пресвятой Богородицы). Издавался ежемесячный журнал «Наставления и утешения святой веры христианской» (печатался в Одессе). На 1906 год в скиту проживало около 500 монахов и послушников.

В 1901 году в скиту был похоронен один из главных ктиторов — схимонах Иннокентий (Сибиряков).

Игумены

• Виссарион (Толмачев), иеросхимонах (1849—†1862)
• Феодорит, архимандрит (1862—†1887)
• Феоклит, иеросхимонах (1887—†1891)
• Иосиф (Беляев), архимандрит (3 (16) декабря 1891 — январь 1913)
• Михаил (Дмитриев)
• Митрофан, архимандрит (? — †9 марта 1949)
• Ефрем, архимандрит (1990 — н/вр)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Андреевский скит (Афон)

– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.