Андреевский собор (Кронштадт)
| православный храм | |
Андреевский собор
| |
| |
| Страна | Россия |
| Город | Кронштадт |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Санкт-Петербургская |
| Тип здания | Собор |
| Архитектурный стиль | Ампир |
| Автор проекта | Андреян Захаров |
| Строительство | деревянный/каменный 1717/1805—1718/1817 годы |
| Статус | Разрушен |
Собор Андрея Первозванного — выдающийся памятник архитектуры русского классицизма, православный собор в Кронштадте, который был снесён в советское время. Особенную известность приобрел благодаря деятельности знаменитого проповедника св. прав. Иоанна Кронштадского, служившего в этом храме 53 года.[1]
Содержание
История
Основание и первый камень фундамента соборному храму, во имя св. Апостола Андрея Первозванного, в Кронштадте было положено основателем города Императором Петром Великим в 1717 году в присутствии многих высокопоставленных лиц и первых обывателей острова Котлина, на котором в это время уже было много казенных и частных зданий.
В 1718 году храм был готов постройкою и 13 июля торжественно освящен в присутствии Императора и многочисленной его свиты, а также иностранных послов и посланников. Первая соборная церковь была деревянная, и ни её плана, ни первоначального вида не сохранилось.
Первым священником Андреевского собора был Петр Иванов, вызванный сюда из Белгорода, 22 августа он был назначен «закащикомъ» то есть благочинным. С 1732 по 1743 года, во время разломки старого собора и перевода его в губернские дома, священниками были протопоп Михаил Иванов, священник Кузьма Стефанов (до 1741 года), а с 1741 года протопоп Борис Петров, священники Федор Матвее и Тимофей Васильев. В 1742 году собор пришел в ветхость и по указу Св. Синода было разрешено устроить новый храм во имя того же Апостола с двумя приделами, а в 1743 году было решено перенести её в другое место, о чём докладывалось в Сенат в присутствии Императрицы Елизаветы Петровны, при этом было постановлено: «Андреевскую церковь разобрать и перенести…» в один из губернских домов, а иконостас и утварь сохранить.
В губернском доме Андреевский собор существовал до 22 декабря 1787 года, когда последовала резолюция митрополита Гавриила, которым повелено было перенести собор в Успенскую церковь, построенную на средства купеческого общества в 1760 году. Церковь эта находилась в «Купецком селении», позднее названном Соборной площадью в 25 саженях (50 метрах) от построенного позднее каменного соборного Андреевского храма. Для построения новой Андреевской церкви было взято место, предварительно отведенное под лютеранскую кирку, при этом было строго воспрещено возводить на этом месте какие-либо иные строения.
Успенская церковь, переименованная в Андреевский собор была деревянная, двухэтажная, по два придела в каждом этаже. Она существовала до 1819 года, когда с постройкой нового каменного собора, за ветхостью была разобрана. Место старого собора и Успенской цекви было обозначено гранитными плитами, которые впоследствии оказались под насыпью парка.
Духовенство
| Настоятели церкви[2] | |
|---|---|
| Даты | Настоятель |
| 22 августа 1720— 1 января 1721 | священник Петр Иоаннов (вызван из Белгорода и скоро уехал в отпуск на родину) |
| 1722— | Протопоп Феодот Исидоров, поп Герасим Васильев, протодьякон Дмитрий Федоров |
| 1732—1741 | Протопоп Михаил Иванов, священник Козьма Стефанов |
| 1741—1743 | Протопоп Борис Петров, священники Федор Матфеев и Тимофей Васильев |
| 1743—1747 | Протопоп Борис Петров, священники Василий Иванов и Илья Георгиев |
| 1768—1778 | Протопоп Иоанн Федоров, священники Василий Иванов и Илья Георгиев |
| 1778—1781 | Протопоп Григорий Уберский (- 1796) и священники Александр Иванов и Иоанн Пантелеймонов |
| 1781—1787 | Протопоп Григорий Уберский и священник Иоанн Дмитриев |
| 1787—1796 | Протопоп Григорий Уберский священники Иоанн Анисимов и Григорий Иоаннов |
| 1796—1800 | Протопоп Стефан Кузьмин священники Михаил Стефанов и Григорий Иоаннов |
| 1800—1809 | протоиерей Стефан Нулев и священники Михаил Сиверцев и Григорий Иоаннов |
| 1809—1812 | протоиерей Стефан Нулев ( — 1812) и священники Григорий Иоаннов и Федор Измайлов |
| 1812—1814 | протоиерей Алексей Георгиевский и священник Михаил Абрюцкий |
| 1814—1847 | протоиерей Алексей Георгиевский и священники Антоний Соловьев и Михаил Абрюцкий |
| 1847—1849 | протоиерей Дремяцкий Василий Михайлович |
| 1849—1850 | протоиерей Полотебнов Георгий Исидорович |
| 1850—1857 | протоиерей Василий Кузьмич Нектарьевский (1815—1857) |
| 1857—1894 | протоиерей Павел Васильевич Трачевский |
| 1894—1908 | протоиерей Иоанн Ильич Сергиев (1829—1908) |
| 1908—1912 | протоиерей Александр Петрович Попов |
| 1912—1919 | священник Павел Иванович Виноградов |
| июнь 1919 — ноябрь 1919 | священник Сергий Преображенский |
| 1923—1931 | протоиерей Николай Адамович Симо (1875—1931), расстрелян |
| с 31 августа 2015 | архимандрит Алексий (Ганьжин) (род. 1960) |
Постройка каменного собора
Новое здание каменного собора было торжественно заложено в 1805 году при участии императора Александра I со свитой.[3] Выполнен по ампирному проекту известного в то время Андреяна Захарова и А. Н. Акутина, много строивших для военно-морского ведомства. Освящение состоялось в 1817 году.
20 июня 1805 года, по совершении литургии митрополитом С.-Петербургским Амвросием, в присутствии императора Александра Павловича, из церкви Успенской был совершен торжественный крестный ход на место начатых построек, для закладки нового каменного соборного Андреевского храма. Первый камень при закладке собора был собственноручно положен императором Александром I, для чего были сделаны серебряные молоток и лопаточка, которые далее хранились в ризнице собора.
Постройка собора продолжалась двенадцать лет и во все это время служба совершалась в той же Успенской церкви. С 1779 года священнослужителями при этой церкви были протопоп Григорий Уберский, священники Иоанн Анисимов и Григорий Иоаннов. В 1797 вместо умершего в 1796 г. протопопа Уберского, поступил Стефан Кузьмин и священниками были Григорий Иоаннов и Михаил Стефанов; в 1800 году, протоиерей Стефан Нулев и священники Григорий Иоаннов и Михаил Сиверцев; в 1809 году, протоиерей тот же, священники Григорий Иоаннов и Федор Измайлов; в 1812 году, протоиерей Алексей Георгиевский, протоиерей Стефан Нулев, скончавшийся в 1812 году, и священник Михаил Абрюцкий; с 1814 года, протоиерей тот же, священники: ключарь собора Антоний Соловьев и священник Михаил Абрюцкий. Этот состав причта служил вместе до 1829 года.
Освящение нового каменного собора совершено было 26 августа 1817 года епископом Ревельским викарием С.-Петербургским Филаретом (впоследствии митрополитом Московским).
Описание собора
В 1853—1855 гг. к собору были сделаны пристройки вследствие чего он приобрел крестообразную форму.
В этом храме c 1855 по 1908 г. служил святой праведный Иоанн Кронштадтский.[1]
Собор был разрушен советской властью в 1932 году. На его месте поставили памятник Ленину. Сейчас на месте храма установлен памятный знак с надписью[3]:
Пусть камень сей вопиет к сердцам нашим о восстановлении поруганной святыни.
Архитектура
По образу и подобию кронштадтского было построено несколько соборных храмов в губерниях:
- Собор Александра Невского (Ижевск) (1818-23)
- Спасо-Преображенский собор (Днепропетровск) (1830-35)
- Лудзенский Свято-Успенский храм (г. Лудза, Латвия) (1843—1845)
Напишите отзыв о статье "Андреевский собор (Кронштадт)"
Литература
- Кронштадтский Андреевский Собор. 1817-LXXV-1892 26 августа. Исторический очерк. Кронштадт 1892. (Новое издание 2016 г.)
Ссылки
- www.citywalls.ru/house19675.html
- dlib.rsl.ru/viewer/01002895371#?page=213
Примечания
- ↑ 1 2 И. К. Сурский. [www.theme.orthodoxy.ru/saints/ioann.html Отец Иоанн Кронштадский]
- ↑ Список настоятелей церкви составлен на основе клировых ведомостей и метрических книг церкви, находящихся в ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 113, 124—127; и документов Архива Санкт-Петербургской епархии.
- ↑ 1 2 [www.kronstadt.ru/history_andr_sobor.htm Собор св. Андрея Первозванного]
Отрывок, характеризующий Андреевский собор (Кронштадт)
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
