Андреев, Леонид Александрович

Леонид Александрович Андреев
Дата рождения:	1891(1891)
Место рождения:	Нижний Новгород
Дата смерти:	2 сентября 1941(1941-09-02)
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	физиология, хирургия
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Казанский университет
Награды и премии:

Леонид Александрович Андреев (1891—1941) — советский физиолог и хирург, профессор МГУ, ученик И. П. Павлова.

Биография

Леонид Андреев родился в 1891 году в Нижнем Новгороде в семье служащего. Учился в гимназии, но был исключён за участие в «беспорядках». Экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости. В 1914 году окончил медицинский факультет Казанского университета. Был оставлен при хирургической клинике П. А. Герцена для усовершенствования. Участвовал в Первой мировой войне в качестве военного врача. В 1921 году переехал в Петроград. С 1921 по 1931 год работал в 1-м Ленинградском медицинском институте, в лаборатории И. П. Павлова, в Ленинградском институте экспериментальной медицины и в хирургической клинике С. П. Фёдорова. В 1931 году направлен на стажировку в Канаду, где он находился до 1933 года. В 1934 году переехал в Москву и возглавил организованную им лабораторию физиологии и патологии слуха ВИЭМа. Одновременно с этим с 1937 года и до своей смерти был профессором кафедры физиологии животных биологического факультета МГУ, читал курс физиологии органов чувств.

Скоропостижно скончался 2 сентября 1941 года в возрасте 50-ти лет.

Научные работы

Основные научные работы посвящены проблемам высшей нервной деятельности и физиологии слуха.

• Проводил исследования по экспериментальной анемии мозга.
• Разработал основы патогенеза тугоухости.
• Экспериментальными исследованиями по физиологии слухового анализатора подтвердил резонансную теорию слуха Гельмгольца.

Награды и премии

• Значок «Отличнику здравоохранения» (1940).

Сочинения

• Резонаторная теория Гельмгольца в свете новых данных, определяющих деятельность периферического конца звукового анализатора собаки, в кн.: Сборник, посвященный 75-летию акад. Ивана Петровича Павлова, под ред. В. Л. Омелянского и Л. А. Орбели, Л., 1924;
• Местное обезболивание в хирургии, М.—Л., 1928 (совм. с Шааком В. А.);
• Способность различения тонов высокой частоты у собак, «Физиологический журнал СССР им. И. М. Сеченова», 1934, т. 17, вып. 6;
• Высшая нервная деятельность и церебральное кровообращение (Изменения условно-рефлекторной деятельности собак при перевязке главных артерий, питающих мозг), в кн.: Сборник докладов. Тбилиси, 1937 (VI Всесоюзный съезд физиологов, биохимиков и фармакологов);
• Учебник физиологии, М.—Л., 1941, М., 1945 (совм. с др.);
• Физиология органов чувств, М., 1941.

Литература

• Быков К. Творческий облик Л. А. Андреева, в кн.: Материалы по физиол. рецепторов, под ред. К. М. Быкова и И. П. Разенкова, с. 5, М., 1948;
• Гращенков Н. И., Харитонов С. А. и Лаврентьев Б. И. Профессор Л. А. Андреев, Арх. биол. наук, т. 64, в. 3, с. 3, 1941;
• Квасов Д. Г. и Федорова-Грот А. К. Физиологическая школа И. П. Павлова, с. 26, Л., 1967.

Примечания

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Андреев, Леонид Александрович

Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.