Андреев, Олег Михайлович
Поделись знанием:
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Олег Андреев | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Гражданство: | |
Профессия: | |
Направление: |
актёр театра и кино |
Олег Михайлович Андреев (род. 2 мая 1975, Дрезден) — российский актёр театра и кино.
Содержание
Биография
Родился в офицерской семье. Брат Андреева Дмитрия Михайловича.
В 1998 году окончил Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства (мастерская Игоря Владимирова), в том же году принят в труппу Театра имени Ленсовета.
Семья
Жена — Настя (род. 1979).
Дети: Анна (род. 2003), Роман (род. 2009).
Театральные работы
- Театр Ленсовета
- «Калигула» — Сципион
- «Жак и его господин» — молодой Отрапа
- «Братец Кролик на диком Западе» — Братец Гусь
- «Клоп»
- «Трубадур и его друзья» — Разбойник, Начальник охраны
- «Кот в сапогах» — Людоед
- «Шутки Птушкиной» — Дрон
- «На бойком месте» — Гришка
- «Фро» — Помощник машиниста
- «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше» — Филле
- «Мнимый больной» — Клеант
- «Варвары» — Притыкин
- «Владимирская площадь»
- «Заповедник»
- «Мавр» — Отелло
- «Приглашение в замок»
- «Ревизор»
- «Смешные деньги»
- «Фредерик, или Бульвар преступлений»
- «Смерть Тарелкина» — Качала
- «Чеховъ. Водевиль»
- «Три сестры» — Вершинин
- Театр Комедии
- Конёк-Горбунок — Иван-дурак
Фильмография
- 1999 Улицы разбитых фонарей-2 (18-я серия) — «Браток»
- 2001 Бандитский Петербург. Фильм 3. Крах Антибиотика
- 2001 Сказ про Федота-стрельца
- 2001 Убойная сила 3 — Генка
- 2001 Улицы разбитых фонарей-3 — сантехник
- 2002 Агентство "Золотая пуля" — Майкл
- 2002 Дело в шляпе — Юджин Орвин
- 2002 Спецназ (2 серия) — майор Зубов
- 2003 Ключ от спальни
- 2003 Линии судьбы
- 2003 Улицы разбитых фонарей-5 (9,10 серии)
- 2003 Чисто по жизни
- 2004 Мужчины не плачут — Вадим Сидельников
- 2004 Своя чужая жизнь
- 2005 Большая прогулка (2, 3 серии)
- 2005 Мужчины не плачут-2 — Сидельников
- 2005 Принцесса и нищий — Федя, скупщик краденого
- 2006 Алька — Сенечкин
- 2006 Ментовские войны-3 (Казаки — Разбойники) — Борис Гуляшин
- 2006 Опера. Хроники убойного отдела-2 — Черкасов
- 2006 Свой-чужой — Володя Потемкин, опер
- 2007 7 кабинок — Охранник
- 2007 Братья — эпизод
- 2007 Lilacs — Шаляпин
- 2007 Морские дьяволы-2 (11 серия) — Алексей Шмаков, водолаз
- 2007 Попытка к бегству — Игорь Парадов, оперативник уголовного розыска
- 2007 Тайна старого затона (11 серия)
- 2007 Юнкера
- 2008 Двое из ларца 2 — Сергей Смирнов, похититель
- 2008 Каменская-5 — Павел Михайлович Дюжин, капитан милиции, аналитик
- 2008 Мы поженимся, в крайнем случае созвонимся — Михаил
- 2008-2009 Дилер — Андрей Дорогов
- 2008-2016 Улицы разбитых фонарей-9-15 — Андрей Рыданов, старший лейтенант,капитан
- 2009 Питерские каникулы
- 2009 Суд — друг Инги
- 2009 Черта — Евгений
- 2010 Робинзон — Олег, муж Вики
- 2010 Семейный дом — Толик, водитель Карины
- 2011 Каменская-6 — Павел Михайлович Дюжин
- 2012 Зимний круиз — Рыданов Андрей Васильевич
- 2012 Поклонница — Михаил Авилов, муж Лидии Авиловой
- 2012 Братство десанта — Иван Сомов
- 2013 Бездна — Стас Григорьев
- 2013 Женщины на грани — Павел Березник
- 2013 Маяковский. Два дня — Корней Чуковский
- 2014 Морские дьяволы. Смерч 2 — Латышев
- 2014 Половинки невозможного (телесериал) — Захар
- 2016 Следователь Тихонов — Панаев
Дубляж
- 1997 101 далматинец (18-я серия) — Колиел
- 2004 Агент Коди Бэнкс 2: Пункт назначения — Лондон — Дерек Баум (Энтони Андерсон)
- 2008 Макс Пэйн — Макс Пэйн (Марк Уолберг)
Награды и признание
- диплом II Международного Фестиваля Античной Драмы «Боспорские агоны» (Керчь, 2000) — за исполнительское мастерство, творческий поиск и популяризацию историко-культурного наследия (спектакль «Калигула»).
Напишите отзыв о статье "Андреев, Олег Михайлович"
Ссылки
- [rusakters.ru/andreev-oleg.html Андреев Олег Михайлович]. Российские и советские актёры. Проверено 5 июня 2012. [www.webcitation.org/6AR1bhvUg Архивировано из первоисточника 5 сентября 2012].
- [www.afisha.ru/people/295020/ Олег Андреев]. Афиша. Проверено 5 июня 2012. [www.webcitation.org/6AR1eVqkF Архивировано из первоисточника 5 сентября 2012].
- Александрова К. [lensov-theatre.spb.ru/content/view/511/37/ «Улицы разбитых фонарей»: за счастьем - в метро!] // Телесемь. — 2009. — № 44.
- [obozrevatel.com/interview/oleg-andreev-zhenilsya-blagodarya-habenskomu.htm Олег Андреев: Женился благодаря Хабенскому]. Обозреватель (27 апреля 2011). Проверено 5 июня 2012. [www.webcitation.org/6AR1gc6kd Архивировано из первоисточника 5 сентября 2012].
- Иванова А. [www.rus-shake.ru/menu/news/5529.html «Отелло» Шекспира против «Мавра» Стрелкова]. Русский Шекспир (10 сентября 2008). Проверено 5 июня 2012. [www.webcitation.org/6AR1jF7Wc Архивировано из первоисточника 5 сентября 2012].
- [lensov-theatre.spb.ru/component/option,com_theatre/task,people/id,11/Itemid,37/ Олег Михайлович Андреев]. Театр Ленсовета. Проверено 5 июня 2012. [www.webcitation.org/6AR1n6bwj Архивировано из первоисточника 5 сентября 2012].К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Андреев, Олег Михайлович
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.