Андреев, Юрий Андреевич

Юрий Андреев
Имя при рождении:	Юрий Андреевич Андреев
Род деятельности:	прозаик, литературовед, публицист
Дата рождения:	8 мая 1930(1930-05-08)
Место рождения:	Днепропетровск
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Дата смерти:	17 июля 2009(2009-07-17) (79 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Награды и премии:

Ю́рий Андре́евич Андре́ев (8 мая 1930, Днепропетровск — 17 июля 2009, Санкт-Петербург) — русский прозаик, литературовед, публицист, секретарь Ленинградской писательской организации, член Правления Союза писателей СССР, член Союза журналистов и Союза писателей России. Деятель альтернативной медицины, создатель и руководитель учебно-оздоровительного центра «Храм здоровья».

Биография

Родился в семье кадрового военного. В 1938 году семья переехала в Смоленск, где встретила войну. С 1944 года жил в Ленинграде по месту службы отца.

После окончания школы с золотой медалью, с 1948 по 1953 год обучался на филологическом факультете Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова.

Спортсмен. С 1949 года работал тренером по борьбе самбо на кафедре физвоспитания ЛГУ. Для получения права тренерской работы совмещал учёбу в университете с занятиями в тренерской школе при Институте физической культуры имени П. Я. Лесгафта и одновременно был действующим борцом. Старший тренер сборной ЛГУ по самбо.

По окончании университета — аспирант Института русской литературы (Пушкинского Дома). В Пушкинском Доме работал до 1983 года. В 1958—1962 годах — ответственный секретарь редакции журнала «Русская литература». Был заместителем директора Института по науке, в последние годы работал старшим научным сотрудником сектора теоретических исследований.

В 1958 году защитил кандидатскую диссертацию о советском историческом романе. В 1974 году получил степень доктора филологических наук (за защищённую ранее диссертацию «Революция и литература: отображение Октября и гражданской войны в русской советской литературе и становление социалистического реализма (20-30-е годы)»), позднее баллотировался в члены-корреспонденты АН СССР. В 1983—1990 годах возглавлял редакцию серии «Библиотека поэта» издательства «Советский писатель».

Много времени жил и работал в посёлке Репино (предместье Ленинграда—Петербурга), в середине 1990-х годов построил там четырёхэтажный Храм Здоровья.

Сын — Андреев Сергей Юрьевич (род. 22 марта 1954, Ленинград) — доктор экономических наук, депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга (1994—2007), писатель.

Творчество и научная деятельность

Юрий Андреев — автор более 500 печатных работ, в том числе 30 монографий. Его дебют как писателя состоялся в 1961 году, когда была напечатана его романтическая повесть «Республика самбо». В 1970 году был принят в Союз писателей СССР.

Активист движения бардовской песни. С октября 1965 по май 1981 года — ведущий концертов ленинградского клуба песни «Восток», с 1965 по 1973 год — председатель художественного совета «Востока». Активный деятель всесоюзного процесса объединения и легализации движения Клуба самодеятельной песни (КСП).

В мае 1967 года участвовал в работе семинара авторов и активистов самодеятельной песни в Петушках Владимирской области.

Михаил Аронов, биограф Александра Галича, цитирует сделанные в 1999 году Владимиром Туриянским и Сергеем Чесноковым утверждения о сотрудничестве Юрия Андреева с КГБ.

С 1981 по 1989 год по поручению Ленинградской писательской организации Андреев был куратором «Клуба-81», объединявшего представителей ленинградской «второй» («неофициальной») культуры, преимущественно литераторов. В 1985 году с предисловием Ю. А. Андреева «Круг поисков» вышел сборник авторов этого клуба, получивший 35 международных рецензий.

Пьеса «Барменша из дискотеки» по одноименному рассказу Андреева в 1980-е годы была поставлена В. М. Фильштинским на сцене БДТ (моноспектакль А. Б. Фрейндлих), позднее ставилась в США и Болгарии.

В сентябре 1986 года в Саратове на Всесоюзном фестивале авторской песни представителями 140 городов был избран Председателем Всесоюзного Совета КСП. В 1991 году увидела свет обобщающая книга Андреева о бардовской песне «Наша авторская».

В последние два десятилетия жизни опубликовал ряд произведений о комплексном самооздоровлении человека. В 1991 году напечатал книгу «Три кита здоровья», выдержавшую до 2003 года 15 изданий.

Основные работы

Литературоведение

• Русский советский исторический роман. 20—30-е годы. М.-Л., 1962;
• Революция и литература: Октябрь и гражданская война в русской советской литературе и становление социалистического реализма (1920—1930-е гг.). Л., 1969 (3-е изд. М., 1987);
• Наша жизнь, наша литература. Л., 1974;
• Движение реализма. Л., 1978;
• В поисках закономерностей: о современном литературном развитии. Л., 1978;
• О социалистическом реализме. М., 1978;
• Летопись нашей эпохи: социалистический образ жизни и советская литература. М., 1979;
• Человек, природа, общество в современной прозе: в помощь лектору. Л., 1981;
• Волшебное зрение: специфика литературы в современных преломлениях. Л., 1983 (2-е изд. 1990);
• Наша самодеятельная песня. М., 1983 (в соавт. с Н. В. Вайноненом);
• Аспекты: динамика социальной действительности и художественной литературы. Л., 1985;
• Главное звено: идеологические вопросы литературы и литературоведения. М., 1986;
• Необходимость героя: положительный герой в книгах последних лет. Л., 1987;
• Советская литература: её история, теория, современное состояние и мировое значение. Книга для учащихся 10 кл. средней школы. М.: Просвещение, 1988;
• «Наша авторская…»: история, теория и современное состояние самодеятельной песни. М., 1991.

Художественная проза, публицистика

• Республика Самбо [повесть]. М.-Л., 1964;
• Багряная летопись [роман]. Л., 1968 (3-е изд. М., 1988; совм. с Г. А. Вороновым);
• Откровенный разговор, или Беседы о жизни с сыном-старшеклассником на пределе и даже за пределами возможной откровенности. Л., 1980 (4-е изд. 1990);
• Барменша из дискотеки // Нева, 1983, № 3;
• Желаю Вам счастья, или Три кита здоровья // Урал, 1990, № 1,2,4;
• Новая народница // Звезда, 1990, № 12;
• Три кита здоровья. М., 1991 (15-е изд. 2003);
• Мужчина и женщина: путь человеческий — путь звёздный. СПб., 1993 (6-е изд. 2008);
• Исцеление человека: основы лечения и самолечения. СПб., 1995 (3-е изд. 2009);
• Секрет «Черепахи», или Этажи нашего здоровья. СПб., 1996;
• Универсальное лекарство — еда // Будь здоров, 1996, № 4;
• Дольше жизни длится день. СПб., 1997;
• Практический лечебник: в 2 т. СПб., 1997 (т.1: Исцеление человека. Теоретические основы лечения и самолечения. т.2: Практикум. Одоление «Чемпионов».);
• Резонанс Земли и Неба: теория и практика медитации. СПб., 1999 (переизд. под загл. Чудеса практической медитации. Резонанс Земли и Неба. СПб., 2009);
• Что человеку надо? Книга о социальной компоненте здоровья. СПб., 2001
• Как помочь человеку восстановить своё здоровье, или Конкретная книга целителя. СПб., 2004 (переизд. под загл. Конкретная книга целителя. М., 2008);
• Явление четвёртого кита. СПб., 2005;
• Вода — наместник Бога на Земле. СПб., 2006 (3-е изд. 2010);
• Как дышать, чтобы жить долго // Физкультура и спорт, 2006, № 4, 5, 8, 10, 11, 12;
• Твоё волшебное дыханье. СПб., 2007;
• День здоровья с утра до вечера в XXI веке. СПб., 2008
• Жизнеописание одной великой женщины, изложенное ею самой с добавлением исторических событий и народных сказок. Ростов н/Д, 2009;
• Новые «Три кита здоровья»: как выжить в современном мире. Ростов н/Д, 2009.

Редактор / составитель

• Современная литературно-художественная критика: актуальные проблемы. Л., 1975;
• Портреты и проблемы: статьи о писателях-современниках. Л., 1977 (сост. совместно с Е. С. Калмановским);
• Владимир Высоцкий. Человек. Поэт. Актёр. [Стихи. Воспоминания.] М., 1989 (сост. совместно с И. Н. Богуславским, автор вступ. ст.);
• В. С. Высоцкий: исследования и материалы. Воронеж, 1990.

Отдельные статьи

• Что поют? // Октябрь, 1965, № 1. — С. 182—192.
• Изучать факты в их полноте // Вопросы литературы, 1968, № 3. — С. 121—137.
• Некоторые проблемы становления социалистического реа­лизма // [lib2.pushkinskijdom.ru/Media/Default/PDF/RusLiteratura/RL-1969-1.pdf Русская литература, 1969, № 1]. — С. 3—16.
• Человек в мире. Поиски и утверждение принципов социально-психологического анализа в советской литературе 20—30-х годов // [lib2.pushkinskijdom.ru/Media/Default/PDF/Sborniki/Problemy-psixologozma-1970.pdf Проблемы психологизма в советской литературе] / под ред. В. А. Ковалёва и А. И. Павловского. — Л.: Наука, 1970. — С. 58—101.
• Современное литературное развитие как исторический процесс // Историко-литературный процесс: проблемы и методы изучения / под ред. А. С. Бушмина. — Л.: Наука, 1974. — С. 77—125.
• Пути и перепутья А. Ремизова // Вопросы литературы, 1977, № 5. — С. 216—243.
• Марксистско-ленинская концепция личности и эстетический идеал советской литературы // Вопросы литературы, 1979, № 9. — С. 3—25
• [lib.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=q4unBOtUOFo%3d&tabid=10540 Метод живой, развивающийся (к методологии изучения социалистического реализма)] // Русская литература, 1982, № 1. — С. 124—134.
• Массовая культура и культура масс // Звезда, 1982, № 7 — С. 151—166.
• Для чего литература? // Вопросы литературы, 1983, № 9. — С. 28—62
• О социальном контексте изучаемого произведения (к методологии литературно-художественного анализа) // Методологические вопросы науки о литературе: сборник научных трудов / под ред. А. С. Бушмина, А. Н. Иезуитова. — Л.: Наука, 1984. — С. 44—67.
• Взаимодействие художественной литературы с аудиовизуальными видами искусства (к методологии исследования проблемы) // Там же. — С. 147—198.
• Известность Владимира Высоцкого // Вопросы литературы, 1987, № 4. — С. 43—74.

Литература

• Попова И. [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke9/ke9-0611.htm Андреев Юрий Андреевич] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.
• Писатели Ленинграда: биобиблиографический справочник (1934—1981) / авт.-сост. В. С. Бахтин и А. Н. Лурье. Л., 1982;
• Биобиблиографический справочник Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России / авт.-сост. А. И. Белинский и И. А. Сергеева. СПб., 2001;
• Огрызко В. В. Из поколения шестидесятников: материалы к словарю русских писателей XX в. М., 2004;
• Пушкинский Дом: материалы к истории (1905—2005) / под ред. Н. Н. Скатова. СПб., 2005;
• Огрызко В. В. [litrossia.ru/archive/item/5659-oldarchive Из критиков — в народные целители] // «Литературная Россия», 2012, № 13.

Рецензии

• Кузнецов Ф. Сохранить добрую традицию // «Литературная газета», 1959, 11 июля;
• Макаровская Г. Верный принцип и досадные отступления от него // «Вопросы литературы», 1963, № 8;
• Баранов В. Главный цвет времени // «Урал», 1969, № 1;
• Чапчахов Ф. На главном направлении // «Вопросы литературы», 1970, № 5;
• Гуральник У. Без ложного академизма // «Литературное обозрение», 1975, № 3;
• Дюжев Ю. На пределе откровенности // «Север», 1981, № 7;
• Лукьянин В. [magazines.russ.ru/ural/2005/10/lu19.html Неужели в самом деле?] // «Урал», 2005, № 10.

Воспоминания

• Городницкий А. М. След в океане: документальное повествование. Петрозаводск, 1993;
• Игнатова Е. [magazines.russ.ru/zvezda/2000/4/ignat.html Оглянувшись…] // «Звезда», 2000, № 4;
• Петров А. Н. [magazines.russ.ru/neva/2005/4/pe23.html Купе на четверых] // «Нева», 2005, № 4;
• Кан А. Пока не начался Jazz. СПб., 2008;
• Иванов Б. И. Узкая дорога к демократии // Иванов Б. И. Сочинения. Т. 2. Невский зимой. М., 2009;
• Никонов А. П. [blog.a-theism.com/2012/03/blog-post_26.html Ясновидец Юрий Андреев];
• Топоров В. Л. [peremeny.ru/column/view/826/ Креативная редактура: опция отказа — 2].

Ссылки

• [nekropol-spb.ru/main/cemeteries/sestroretskoe/andreev-jyriy-andreevich/ Некрополь Санкт-Петербурга и окрестностей]
• [www.bards.ru/person.php?id=3555 Андреев Юрий Андреевич] на bards.ru

Отрывок, характеризующий Андреев, Юрий Андреевич

– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.