Ростовские князья
Поделись знанием:
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.
В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
(перенаправлено с «Андрей Иванович Хохолок»)
- Князья Ростовского княжества и их потомки до выделения в отдельные рода. Полужирным отмечены правители Ростовского княжества. Указано колено от Всеволода Большое Гнездо и Рюрика.
- Константин Всеволодович Мудрый (колено І, X), старший сын Всеволода Юрьевича Большое Гнездо, Великого князя Владимирского. Князь Ростовский (1207—1218) и Великий князь Владимирский (1216—1218).
- Василько Константинович (1209—1238, колено IІ, XI), князь Ростовский (1218—1238).
- Борис Василькович (1231—1277, колено IІІ, XІI) — князь Ростовский (1238—1277).
- Дмитрий Борисович (1253—1294, колено IV, XIII), князь Ростовский (1278—1286, 1289—1294), Углицкий (1286—1288).
- Александр Дмитриевич (род. 1286, колено V, XIV), в 1292 году с отцом и дядей ездил в Орду.
- Юрий Александрович (колено VI, XV)
- Александр Дмитриевич (род. 1286, колено V, XIV), в 1292 году с отцом и дядей ездил в Орду.
- Константин Борисович (колено IV, XIII), князь Ростовский (1278—1288, 1294—1307), Углицкий (1288—1294).
- Александр Константинович (колено V, XIV), Углицкий (1294—1302).
- Юрий Александрович (колено VI, XV), князь Углицкий (1302—1320) и Ростовский (1316—1320).
- Василий Константинович (1291—1316, колено V, XIV) — князь Ростовский (1307—1316). У него были сыновья Фёдор и Константин, при которых Ростовское княжество разделилось на два удела.
- Фёдор Васильевич (колено VI, ХV), князь Ростово-Усретинский (1320—1331). По С. М. Соловьёву, родился в 1311 году. Летописные известия о нём весьма скудны и ограничиваются передачей двух фактов из его жизни: в 1326 году он женился, на кн. Марии Фёдоровне, и 28 марта 1331 года скончался, оставив единственного сына, князя Андрея. В 1320 Фёдор с братом Константином поделили между собой Ростовское княжество. Фёдору досталась Усретинская сторона.
- Андрей Фёдорович (ум. 1409, колено VII, ХVI) — князь Ростово-Усретинский (1331—1360, 1364—1409).
- Иван Андреевич (жил в XV веке, колено VIII, ХVII), князь Ростово-Усретинский (1409—?).
- Юрий Иванович Немой (колено IX, XVIII). Имел единственного сына Семёна и, по Титову, дочь Марию, бывшую замужем за князем Фёдором Дмитриевичем Приимковым, и другую, неизвестную по имени дочь, бывшую замужем за Ростовским князем Юрием Дмитриевичем Бычковым. По рукописи Артынова, князь Юрий, спустя два с половиной месяца после Мамаева побоища, 20 ноября 1380 участвовал в съезде Ростовских князей в Городце на Саре для обсуждения последствий Куликовской битвы.
- Семён Юрьевич (колено X, XIX). По Титову, был женат на Марии, дочери князя Александра Борисовича, внука Юрия Долгорукого. Умер бездетным.
- Фёдор Иванович Голень (колено IX, ХVIII). Известен только по родословным.
- Юрий Иванович Немой (колено IX, XVIII). Имел единственного сына Семёна и, по Титову, дочь Марию, бывшую замужем за князем Фёдором Дмитриевичем Приимковым, и другую, неизвестную по имени дочь, бывшую замужем за Ростовским князем Юрием Дмитриевичем Бычковым. По рукописи Артынова, князь Юрий, спустя два с половиной месяца после Мамаева побоища, 20 ноября 1380 участвовал в съезде Ростовских князей в Городце на Саре для обсуждения последствий Куликовской битвы.
- Фёдор Андреевич (колено VIII, ХVII). Жил в XIV веке. Известен только по родословным.
- Александр Фёдорович Щепа (ум. 1442, колено IХ, ХVIII) — псковский наместник (1410—1412, 1421—1424, 1429—1434).
- Дмитрий Александрович Щепин-Ростовский (колено Х, ХIХ), псковский наместник в 1428 году.
- Иван Фёдорович Большой и Иван Федорович Меньшой (колено IX, XVIII); жили в XV веке. Известны только по родословным, где оба показаны бездетными.
- Русан Фёдорович (колено IX, ХVIII). В некоторых родословных называется Фёдором Русаном, у Титова же представлен он двумя разными лицами: Фёдором и Русаном. Известен только по родословным.
- Дмитрий Фёдорович Приимок (колено IX, XVIII). Жил в XV веке. Имел двух сыновей: Фёдора и Дмитрия. Известен только по родословным.
- Фёдор Фёдорович (колено IX, XVIII). В некоторых родословных считается за одно лицо с Русаном. Известен только по родословным. Бездетен.
- Александр Фёдорович Щепа (ум. 1442, колено IХ, ХVIII) — псковский наместник (1410—1412, 1421—1424, 1429—1434).
- Юрий Андреевич (колено VIII, XVII). В 1398 году, во время борьбы великого князя Московского Василия Дмитриевича с Новгородом, был в Устюге, будучи, вероятно, там в качестве воеводы. Когда новгородцы, разбившие Московскую рать, в поисках за новгородцем Анфалом, перешедшим на сторону Москвы, подошли к Устюгу и спросили князя и граждан: стоят ли они за Анфала, то получили отрицательный ответ и оставили Устюг в покое; между тем как, спустя некоторое время, те же устюжане с князем пришли на помощь Анфалу. В 1413 году князь Юрий умер, приняв перед кончиной иноческий чин с именем Герасима. Потомства у него не было.
- Константин Андреевич (колено VIII, XVII); жил в конце ХІV и начале XV вв. Из летописей известно лишь, что он скончался 27 апреля 1407, перед смертью приняв иноческий сан с именем Кассиана. Потомства у него не осталось.
- Михаил Андреевич (колено VIII, ХVII); жил в XIV—XV вв. Известен только по родословным, в которых потомства от него не показано. Возможно, пал на Куликовском поле.
- Борис Андреевич (колено VIII, от Рюрика XVII), жил в ХІV—ХV веках. По рукописи Хлебникова, он уничтожил возобновленный его отцом знаменитый зверинец в Ростовском уезде. По родословным росписям, потомства от него не показано и других сведений о нём не имеется.
- Иван Андреевич (жил в XV веке, колено VIII, ХVII), князь Ростово-Усретинский (1409—?).
- Андрей Фёдорович (ум. 1409, колено VII, ХVI) — князь Ростово-Усретинский (1331—1360, 1364—1409).
- Константин Васильевич (колено VI, XV), первый князь (1320—1365) младшей линии рода Василия Константиновича, владевшей Борисоглебской стороной Ростова.
- Иван Константинович (колено VII, XVI); жил в ХІV веке. Владел в Ростовском уезде, как вотчиною, деревней Мартюковой, которая впоследствии перешла к его сыновьям (о последних сообщает один Титов) Андрею, Фёдору и Ивану; деревнею Ивановой, которую сын его Фёдор дал в приданое за своей дочерью Дарьей, выданной замуж за князя Дмитрия Ивановича Бритого-Бычкова, а в 1321 году к нему перешло во владение и село Вознесенское. Можно полагать с большою достоверностью, что он скончался в 1365 году.
- Глеб Константинович (колено VII, XVI). Как и брат его Иван упоминается только в родословных; с большим вероятием можно полагать, следуя Экземплярскому, что князь Глеб скончался в 1365 году, основываясь на сообщении Никоновской летописи, где под 1365 годом сказано: «того же лета князь Констянтин и з женою и з детьми преставись» (от моровой язвы); здесь следует разуметь, по-видимому, именно Ивана и Глеба Константиновичей, детей Константина Васильевича, так как другие его сыновья ещё упоминаются в летописях после этого года.
- Василий Константинович (колено VII, ХVІ). Кроме известия о том, что в 1375 году он вкупе с Андреем Фёдоровичем, Александром Константиновичем и Фёдором Романовичем участвовал в походе великого князя Московского Дмитрия Ивановича на Тверь, никаких других сведений о нём не имеется. По родословным росписям он показан бездетным; был ли женат, неизвестно.
- Александр Константинович (колено VII, ХVІ), князь Ростово-Борисоглебский (1365—1404).
- Андрей Александрович (колено VIII, ХVІI), князь Ростово-Борисоглебский (1404—1416).
- Иван Андреевич Брюхатый, князь Ростовский (ХV в., колено IX, XVIII). Принимая в соображение то обстоятельство, что он не упоминается по случаю продажи половины Ростова в 1474 году, можно заключить, что он умер до этого года.
- Андрей Иванович Хохолок (ХV в., колено X, XIX), был, хотя, может быть, и не до конца своей жизни, удельным князем, так как только при нем в 1474 году дядья его — Владимир Андреевич и Иван Иванович Долгий, за себя и за него, продали отчину свою великому князю Московскому. По Хлебниковскому летописцу, списанному Артыновым, он был женат на княжне Татьяне, дочери Ивана Фёдоровича, внучке князя Константина Владимировича, и взял за ней в приданое местность, занимаемую ныне селом Рославлевым Ростовского района. Самому ему принадлежала местность, занимаемая ныне селом Соколовым.
- Иван Андреевич Катырь (ХV в., колено XI, XX). Известен только по родословным.
- Александр Иванович Хохолок (колено X, XIX), умер до 1474 года; был ещё (хотя, быть может, и не до конца своей жизни) удельным князем, так как только при нём, в 1474 году, дядья его Владимир и Иван Долгий, за себя и за него, продали свою отчину великому князю Московскому. Был женат на некоей Матрёне, которая в селе Козлове Зверинцевской волости Ростовского уезда, содержала большие козлиные стада, а также была любительницей разводить их.
- Фёдор Александрович Горбатый (колено XI, XX)
- Иван Александрович Буйнос (колено XI, XX). Известен только по родословным.
- Андрей Александрович (колено XI, XX)
- Дмитрий Александрович (колено XI, XX)
- Андрей Иванович Хохолок (ХV в., колено X, XIX), был, хотя, может быть, и не до конца своей жизни, удельным князем, так как только при нем в 1474 году дядья его — Владимир Андреевич и Иван Иванович Долгий, за себя и за него, продали отчину свою великому князю Московскому. По Хлебниковскому летописцу, списанному Артыновым, он был женат на княжне Татьяне, дочери Ивана Фёдоровича, внучке князя Константина Владимировича, и взял за ней в приданое местность, занимаемую ныне селом Рославлевым Ростовского района. Самому ему принадлежала местность, занимаемая ныне селом Соколовым.
- Дмитрий Андреевич (колено IX, XVIII). Известен только по родословным, которые считают его бездетным.
- Фёдор Андреевич (колено IX, XVIII). Известен только по родословным, которые считают его бездетным; лишь Титов даёт ему дочь Дарью, которая была замужем за князем Дмитрием Бритым-Ростовским.
- Владимир Андреевич (колено IX, XVIII), князь Ростово-Борисоглебский (до 1474), псковский наместник (1461—1462).
- Дмитрий Владимирович (ум. 1518, колено X, XIX), боярин и воевода на службе у Московских князей Ивана III и Василия III, псковский князь-наместник (1503—1507).
- Петр Дмитриевич Бессчастный (колено XI, XX).
- Андрей Дмитриевич (ум. 1550, колено XI, XX), боярин и воевода на службе у Московских князей Василия III и Ивана Грозного
- Александр Владимирович (ум. 1523, колено X, XIX), боярин и воевода на службе у Московских князей Ивана III и Василия III, псковский князь-наместник (1496—1501).
- Дмитрий Владимирович (ум. 1518, колено X, XIX), боярин и воевода на службе у Московских князей Ивана III и Василия III, псковский князь-наместник (1503—1507).
- Иван-Ян Андреевич, (ХV в., колено IX, XVIII). В 1425 году у него умерла мать. Умер до 1474 года.
- Василий Иванович Губка (колено X, XIX), был воеводою великого князя Московского Василия III. Титов ведёт от него род князей Губкиных-Ростовских, чего не встречается в других родословных.
- Иван Иванович Темка (XV—XVI в., колено X, XIX).
- Семён Иванович (ХV в., колено X, XIX). До 1474 г. может считаться удельным князем, так как в этом году Ростовский удел был продан его дядей великому князю Московскому Ивану III. Известен только по родословным.
- Дмитрий Иванович (ХV в., колено X, XIX). Известен только по родословным.
- Пётр Андреевич (колено IX, ХVIII). Умер бездетным; известен только по родословным.
- Иван Андреевич Брюхатый, князь Ростовский (ХV в., колено IX, XVIII). Принимая в соображение то обстоятельство, что он не упоминается по случаю продажи половины Ростова в 1474 году, можно заключить, что он умер до этого года.
- Фёдор Александрович (колено VIII, XVII), князь Ростовский (1417—1418).
- Александр Фёдорович (колено IX, ХVIIІ); время жизни его относится к первой четверти XV века; в большей части родословных он оказывается пропущенным; Хмыров, на основании некоторых официальных документов, передаёт, что его женой была дочь Ивана Владимировича, князя Серпуховского, — Мария.
- Иван Александрович (ХІV и ХV в., колено VIII, XVII). Известен только по родословным. По Титову у него была жена Дарья, дочь князя Ростовского Андрея Фёдоровича, от которого убежала к князю Ивану Александровичу и вместе с ним сражалась на Куликовском поле.
- Андрей Иванович (XV в., колено IX, XVIII); известен только по родословным; бездетен.
- Василий-Варсонофий Иванович (XV в., колено IX, XVIII). Известен только по родословным.
- Константин Иванович (XV в., колено IX, ХVIII). Известен только по родословным.
- Иван Иванович Долгий (XV в., колено IX, ХVIII), князь Ростово-Борисоглебский (до 1474).
- Александр Иванович (ХІV—ХV вв., колено IX, ХVIII), известен только по родословным. Должен считаться ещё удельным князем, так как, очевидно, он умер раньше старшего брата своего Ивана Долгого, в противном случае последний должен был бы продавать в 1474 «половину Ростова со всем» с согласия также и князя Александра, чего из сохранившихся летописных известий не видно.
- Андрей Александрович (колено VIII, ХVІI), князь Ростово-Борисоглебский (1404—1416).
- Владимир Константинович (колено VII, XVI), жил в ХІV—ХV веках. В 1375 году вместе с братом Александром Константиновичем, помогал великому князю Московскому Дмитрию Ивановичу в его борьбе с Тверским князем Михаилом Александровичем. В Куликовской битве 1380 года был «воеводой правой руки»; в своё время был очень известен любовью к соколиной охоте.
- Константин Владимирович (колено VIII, XVII). По летописям известно только, что он умер в 1415 году, приняв перед смертью иноческий чин с именем Кассиана. Был бездетен.
- Иван Владимирович Бычок (колено VIII, XVII). Жил в XIV и XV вв. Известен только по родословным.
- Александр Иванович (колено IX, ХVIIІ). Жил в ХІV—ХV веках. Известен только по родословным, которые дают ему 5 сыновей.
- Василий Александрович Ластка (колено X, XIX). Имел сыновей: Семёна и Юрия, с которыми угас род князей Ласткиных-Ростовских.
- Михаил Александрович Касатка (ХV в., колено X, XIX); известен только по родословным.
- Иван Александрович Лобан (колено Х, XIX), жил в ХІV и XV века. При нём и брате его Василии Александровиче Ластке явился животворящий крест Господень.
- Иван-Ян Александрович (колено Х, XIX), бездетный. Известен только по родословным.
- Фёдор Александрович Голубой (колено X, XIX), упоминается в чине свадьбы князя В. Д. Холмского и княгини Софии Ивановны Московской (1500). По Титову, имел двух сыновей: Александра и Василия, на сыне которого Петре Голубом пресеклось потомство князей Голубых-Ростовских, родоначальником которых был князь Фёдор. Известен только по родословным.
- Дмитрий Иванович Бритый (колено IX, ХVIII), жил во второй половине XV века. Известен только по родословным. У него были сыновья: Василий, Юрий и Владимир, прозвищем Волох, — князья Бритые-Ростовские, уже не бывшие удельными. От одного из внуков Дмитрия, князя Василия Юрьевича, по прозванию — как и прадед его — Бычка, произошёл давно уже угасший род князей Бычковых-Ростовских.
- Александр Иванович (колено IX, ХVIIІ). Жил в ХІV—ХV веках. Известен только по родословным, которые дают ему 5 сыновей.
- Фёдор Васильевич (колено VI, ХV), князь Ростово-Усретинский (1320—1331). По С. М. Соловьёву, родился в 1311 году. Летописные известия о нём весьма скудны и ограничиваются передачей двух фактов из его жизни: в 1326 году он женился, на кн. Марии Фёдоровне, и 28 марта 1331 года скончался, оставив единственного сына, князя Андрея. В 1320 Фёдор с братом Константином поделили между собой Ростовское княжество. Фёдору досталась Усретинская сторона.
- Александр Константинович (колено V, XIV), Углицкий (1294—1302).
- Василий Борисович, княжич Ростовский (колено IV, XIII). По летописям известно только, что он родился 16 апреля 1268 года. Можно предполагать с большой вероятностью, что он умер в младенчестве, так как после смерти его дяди — князя Глеба Васильковича — сели на княжение только два сына Бориса Васильковича: Дмитрий и Константин.
- Дмитрий Борисович (1253—1294, колено IV, XIII), князь Ростовский (1278—1286, 1289—1294), Углицкий (1286—1288).
- Глеб Василькович (1237—1278, колено IІІ, XІI) — первый князь Белозерский (1238—1278), удельный князь Ростовский (1277—1278).
- Борис Василькович (1231—1277, колено IІІ, XІI) — князь Ростовский (1238—1277).
- Василько Константинович (1209—1238, колено IІ, XI), князь Ростовский (1218—1238).
Источник
- Виноградов. А. Ростовские и Белозерские удельные князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- Экземплярский А. В., [runivers.ru/lib/detail.php?ID=483594 Ростовские владетельные князья на сайте «Руниверс»]
Напишите отзыв о статье "Ростовские князья"
Литература
- Василенко Н. П. Ростовское княжество // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Ростовские князья
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.
В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
