Андрей Дмитриевич (князь можайский)
Андрей Дмитриевич<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Изображение князя на фреске Архангельского собора</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1389 — 1432 | ||
| Предшественник: | Выделено из Московского княжества | |
| Преемник: | Иван Андреевич (в Можайске) Михаил Андреевич (в Верее) | |
| Вероисповедание: | Православие | |
| Рождение: | 14 августа 1382 | |
| Смерть: | 9 июля 1432 (49 лет) Можайск | |
| Место погребения: | Москва, Архангельский собор | |
| Род: | Рюриковичи, Можайская ветвь | |
| Отец: | Дмитрий Иванович Донской | |
| Мать: | Евдокия Дмитриевна | |
| Супруга: | Агриппина (Аграфена) Александровна Стародубская | |
| Дети: | сыновья: Иван, Михаил дочь: Анастасия Андреевна Можайская | |
Андре́й Дми́триевич (14 августа 1382 − 9 июля 1432) — третий сын[1] великого князя Московского и Владимирского Дмитрия Ивановича Донского и суздальской княгини Евдокии Дмитриевны, удельный князь Можайский с 1389 года, родоначальник Можайских князей.
Содержание
Биография
В 1389 году умирающий Дмитрий Донской завещает своему 7-летнему сыну Андрею Можайский удел. В духовной грамоте Дмитрия перечисляются волости удела, среди них мы встречаем такие города как: Можайск, Боянь (Искона), Поротва (Галичичи), Тушков, Верея, Калуга, Медынь, Белоозеро и другие[2].
В том же году Дмитрий Донской передал село Дегунино сыну. А он после того, как его мать построила в Кремле церковь Рождества Богородицы на Сенях пожаловал на содержание причта этого храма в вотчину село «Дегунино» со всеми угодьями и крестьянами.
Андрей был на протяжении своей жизни верным союзником своего старшего брата Василия, а затем и племянника — Василия Темного.[1] Позднее, в 1446 году сын Андрея Иван Андреевич перейдет на сторону Дмитрия Шемяки и ослепит своего двоюродного брата Василия 2.
При Андрее в Можайском княжестве чеканилась собственная монета. Чеканка продолжалась до середины XV века.
В 1408 году по просьбе Андрея святым Ферапонтом был основан Лужецкий монастырь «на лужках»[3].
В 1409 году вместе со своим дядей, 56-летним князем Владимиром Андреевичем Храбрым, руководил обороной Москвы во время нашествия ордынского хана Едигея. После безуспешной трехнедельной осады Едигей отошел от крепости.
В 1413 году основал Колоцкий монастырь.
Основатель Лужецкого и Колоцкого монастырей.
Умер 9 июля 1432 в Можайске, похоронен в Архангельском соборе Московского кремля.
Семья
Жена c 1403 года — Агриппина (Аграфена), дочь Александра Патрикеевича (князя Стародубского);
Дети[1]:
- Иван (до 1430 — 1485[4]) — князь Можайский (1432—1454), Стародубский c 1454 года;
- Михаил (до 1432 — 1486) — князь Верейский и Белозерский;
- Анастасия (ум. 1451); муж: Борис Александрович (после 1398 — 1461), великий князь Тверской с 1425 года.
Напишите отзыв о статье "Андрей Дмитриевич (князь можайский)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Андрей Димитриевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.hist.msu.ru/ER/Etext/DG/dmi_2.htm Духовная грамота Дмитрия Донского. Электронная библиотека исторического факультета МГУ]. www.hist.msu.ru. Проверено 3 ноября 2015.
- ↑ [www.mozhaysk.ru/?tp=istspravca Можайск - Общественный сайт Можайска и Можайского района. Справочный материал]. www.mozhaysk.ru. Проверено 5 ноября 2015.
- ↑ Войтович Л., 2000, Розд. 3., [litopys.org.ua/dynasty/dyn39.htm#tabl25 Табл. 25. Рюриковичі. Мономаховичі. Московська гілка. (укр.)].
Литература
- Войтович Л. [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження]. — Львів: Інститут українознавства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966-02-1683-1. (укр.)
- Андрей Димитриевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Андрей Дмитриевич (князь можайский)
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.
Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
