Андрей Ольгердович

Андрей Ольгердович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Русское войско встречает литовских союзников — князей Андрея Ольгердовича Полоцкого и Дмитрия Ольгердовича Брянского</td></tr>
Князь псковский
1341 — 1348
1377 — 1385
Предшественник:	Матвей Псковский
Преемник:	Иван Андреевич
1394 — 1399
Предшественник:	Иван Андреевич
Преемник:	—
Князь полоцкий
1342 — 1377
Предшественник:	Наримонт Гедиминович
Преемник:	Скиргайло Ольгердович
1381 — 1387
Предшественник:	Скиргайло Ольгердович
Преемник:	Скиргайло Ольгердович
1393 — 1399
Предшественник:	Скиргайло Ольгердович
Князь лукомский
1386 — 1399
Рождение:	ок. 1320
Смерть:	12 августа 1399(1399-08-12) Ворскла
Род:	Гедиминовичи
Отец:	Ольгерд
Мать:	Мария Ярославна Витебская
Дети:	сыновья: Михаил, Семён, Иван и Фёдор

Андре́й О́льге́рдович (ок. 1320 — 12 августа 1399) — князь псковский в 1341—1348, 1377—1385 и 1394—1399 годах, полоцкий в 1342—1377, 1381—1387 и 1393—1399 годах, трубчевский с 1360-х годов, совместно с братом Дмитрием Ольгердовичем, лукомский с 1386 года, из династии Гедиминовичей. Старший сын великого князя литовского Ольгерда и княжны витебской Марии Ярославны.

Хроника Быховца ошибочно называет его Андреем Горбатым — сыном Кейстута. В историографии XIX века, начиная с работ Теодора Нарбута, Андрею приписывается литовское языческое имя Вингальт. Однако по сохранившимся летописям оно неизвестно.

Биография

Детские годы провел в Витебске. В 1341 году прибыл в Псков со своим отцом Ольгердом и дядей Кейстутом. По просьбе псковичей, рассчитывавших на помощь в борьбе с Ливонским орденом, поставлен во Пскове на княжение. В 1342 году стал князем в более богатом Полоцке, но продолжал управлять и Псковом, назначив туда наместника Георгия (Юрия) Витовтовича. В 1348 году псковичи, воспользовавшись смертью наместника, перестали признавать Андрея своим князем. В 1359 году Андрей Ольгердович изгнал из Ржевы наместников Василия Михайловича Кашинского и вернул город Всеволоду Александровичу Холмскому, который с 1358 года укрывался в Литве от притеснений Василия Кашинского и татар. Это было сделано по благословению литовско-волынского митрополита Романа, в ведении которого находились и полоцкая и тверская епархии.

В 1362 году участвовал в битве на Синих Водах.

В 1368 году изгнал из Хорвача и Родни наместников Василия Кашинского, захватившего в 1367 году власть в Тверском княжестве.

Осенью 1368 и 1370 годов принимал участие в походах отца на Москву, предпринятых для восстановления попранных москвичами прав тверского князя Михаила Александровича.

В 1373 году, согласно Симеоновской летописи, Андрей вместе с Кейстутом совершил набег на Переяславскую волость.

В апреле и сентябре 1374 года и в ноябре 1375 года возглавлял походы на Динабургский замок. После набега немцев в феврале 1375 года на Литву, Андрей Ольгердович в марте вместе с тремя братьями, Кейстутом и с сыном Смоленского князя (Святославичем) разорял земли Рижского архиепископа и ливонских рыцарей. В августе 1376 года совершил нападение на замок Розиттен. В марте 1377 года участвовал в походе русско-литовских войск в Курляндию.

В 1350—1377 годах Андрей Ольгердович подарил полоцкому Троицкому монастырю бобровые гоны от реки Званы (Званицы) до Дриссы и в 1370—1377 годах пожаловал боярам Ф. Ф. и Д. Ф. Корсакам село Семенцово на Берязвичах (современное Семенцово в Витебской области). В текстах пожалований Андрей назван великим князем.

После смерти великого князя Ольгерда в 1377 году Андрей, хотя и был, вероятно, старшим среди его детей, не был допущен в Вильну сыновьями своей мачехи Иулиании Тверской и перешёл на службу в Московское княжество, заключив договоры с великим князем Дмитрием Ивановичем и с Владимиром Андреевичем Серпуховским. В московских документах Андрей именовался «великим князем». С согласия Дмитрия вновь стал княжить в Пскове. Зимой 1377—1378 прибыл в Новгород, откуда отправился в Москву.

Реализовывал политические устремления Киприана, митрополита Киевского. В 1378 году участвовал в разгроме русскими войсками Бегича в битве на реке Вожа.

Зимой 1379—1380 года Андрей Ольгердович вместе с братом Дмитрием Ольгердовичем, при поддержке двоюродного брата Дмитрия Михайловича Боброк-Волынского и мужа своей сестры Елены Ольгердовны Владимира Андреевича, боролся против своих единокровных братьев (детей Иулиании) за сохранность своего совместного с Дмитрием удела в брянско-стародубско-трубчевско-новгород-северском регионе. В 1380 году все четверо привели свои полки в войско Дмитрия Ивановича, приняв участие в Куликовской битве, которая не позволила соединиться войскам Ягайло и Мамая и позволила выиграть сражение. Ягайло вернулся в Литву и в 1381 году послал своего младшего брата Скиргайло в Полоцк. Полочане выгнали Скиргайло из города и он бежал к немцам.

После того как Кейстут в 1381 году сослал Ягайло с Иулианией в Крево и Витебск, Андрей Ольгердович вернулся в Великое княжество Литовское на своё княжение в Полоцк. В мае — июне 1385 года его сын Михаил Андреевич погиб в походе Владимира Андреевича Храброго на Рязанское княжество. В конце 1385 года Андрей Ольгердович выступил против Кревской унии, по которой «Ягайло … хочет, желает и жаждет принять веру католическую святой Римской церкви» и «…обещает земли свои литовские и русские на вечные времена к короне Королевства Польского присоединить».

В октябре — ноябре Андрей сформировал коалицию противников Ягайло в которую вошли орденские рыцари, латигола и смоленский князь Святослав Иванович. К 2 февраля 1386 года Андрей Ольгердович захватил район вокруг Вильны и Ошмян и в феврале подчинил своей власти Лукомль. Ягайло срочно отправил в Литву Витовта и Скиргайло с польскими войсками. Им удалось остановить тевтонских рыцарей, выбить Андрея из Лукомля, в апреле 1386 года разгромить Святослава Ивановича в битве под Мстиславлем, а весной 1387 года взять Полоцк. Великий князь Андрей Ольгердович с помощью обмана был захвачен в плен и сослан в польский Хенчинский замок. При обороне Полоцка погиб сын Андрея.

Летом 1387 года в Литву приехал митрополит Киприан, который убедил Витовта возглавить антипольскую коалицию и обручил дочь Витовта Софью с московским княжичем Василием. В 1390 году Витовт изгнал из Полоцка Скиргайло. Либо после этого, либо после Островского соглашения Витовта и Ягайло, Андрей Ольгердович вернулся в Полоцк. 18 февраля 1394 года от имени Витовта, Скиргайло, Владимира и Фёдора Ольгердовичей на имя короля Владислава Ягайло была составлено поручительство за Андрея Ольгердовича.

Осенью 1393 года Андрей вместе с псковскими послами приехал в Новгород с целью заключения договора. Весной 1394 года в Новгород приехал и митрополит Киприан. Но новгородцы отказали и псковичам, и митрополиту.

12 августа 1399 года Андрей Ольгердович, как и многие литовско-русские князья, погиб в битве с татарами на реке Ворскле.

Брак и дети

Имя жены Андрея неизвестно. Сохранилось письмо княгини полоцкой — жены Андрея Ольгердовича и их детей, князей Семёна и Ивана Андреевичей в Рижский городской совет с просьбой о выдаче её пушнины купцам Проньке и Кольцу (октябрь-ноябрь 1385 года)

Указываются следующие дети Андрея Ольгердовича:

• Михаил (погиб в 1385 году)
• Семён (погиб в 1387)
• Иван (ум. после 1439), князь псковский 1386—1394
• (?) Фёдор (ум. 1399), князь полоцкий (?), от него своё выводили происхождение князья Лукомские и князья и дворяне Полубинские
• Также известен Остей, внук Ольгерда, погибший в 1382 году при обороне Москвы во время нашествия хана Золотой Орды Тохтамыша. Не исключено, что он также был сыном Андрея.

Память

В 2009 году в Полоцке установлен памятник Андрею Ольгердовичу (скульптор И. Голубев).

В Полоцке, по улице Энгельса, дом 3 находится музей Андрея Ольгердовича.

Литература

• Н. В—н—в. Полоцкие князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Stadnicki K. Bracia Władysława-Jagiełły Olgierdowicza, króla Polski, wielkiego Xięcia Litwy. Jako dalszy ciąg «Synów Giedymina». Z tablicami genealogicznymi. Lwów, 1867. VIII, 416 s.
• Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — Т. [books.google.ru/books?id=HcWfQbb6FVcC&printsec=frontcover#PPA768,M1 1]. — 784 с. — 5000 экз. — ISBN 5-224-02249-5.
• Нарбут А. Н. Генеалогия Белоруссии. Выпуск 2. — М., 1994.

Ссылки

• Андрей Ольгердович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [skorina-lib.iatp.by/docs/APolotskiy.doc Андрей Полоцкий] // Централизованная библиотечная система города Полоцка.

Отрывок, характеризующий Андрей Ольгердович

– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.