Андрей Соколов (Судьба человека)
| Андрей Соколов | |
 | |
| Создатель: | |
|---|---|
| Произведения: |
рассказ «Судьба человека» |
| Пол: | |
| Национальность: | |
| Раса: | |
| Возраст: |
45 или 46 лет |
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: |
неизвестна, не ранее 1946 года, возможно, в периоде 1970-1980 |
| Семья: |
Ирина Соколова (погибла в 1942 году) возможно, женился второй раз |
| Дети: |
Сыновья: Анатолий (не ранее 1923—1945), Иван (приёмный, с 1945 года) |
| Роль исполняет: | |
Андрей Соколов (отчество неизвестно) — главный герой последнего опубликованного рассказа Михаила Шолохова «Судьба человека».
Содержание
Биография
 |
Описание сюжета в разделе является слишком длинным или подробным в сравнении с остальным текстом статьи. Пожалуйста, отредактируйте статью, чтобы в ней описывалось произведение, а не просто пересказывался сюжет.
|
Родился в Воронежской губернии в 1900 году. В Гражданскую войну служил в армии, в дивизии Киквидзе. В 1922 году подался на Кубань «ишачить на кулаков, благодаря чему и жив остался». Отец, мать и сестра Андрея умерли от голода. В 1923 году продал дом и уехал в Воронеж. Работал плотником, затем устроился на завод слесарем. Познакомился с Ириной, воспитывавшейся в детдоме, и женился на ней. До конца жизни очень любил жену. Вскоре у Соколовых родился сын Анатолий, через год — две дочки: Анастасия и Ольга. Соколов бросил пить. В 1929 году Соколов увлекся автомобилями. Изучил вождение, устроился водителем грузовика, решил не возвращаться на завод. Так работал до 1939 года. Все дети учились на отлично.23 июня 1941 года Соколов был призван на фронт. Уже 24 июня его забрали в эшелон.
Формировали Соколова под Белой Церковью, он получил ЗИС-5. Дважды был ранен. Попал в плен под Лозовеньками в мае 1942 году при попытке провезти снаряды для артиллерийской части. Его машину подорвало. Потерял сознание и попал в тыл к немецкой армии, где и был взят в плен. Перед лицом смерти не падал духом, не показывал страха врагу. Вскоре Андрея довели до Познани, поселили в лагере. Там, роя могилы для погибших соотечественников, Андрей попытался сбежать. Побег не удался: сыскные собаки нашли Соколова в поле. Был очень сильно избит и искусан. За побег Андрей попал в карцер лагеря на месяц.
Соколова долго переводили по Германии. Он работал в Саксонии на силикатном заводе, в Рурской области на угольной шахте, в Баварии на земляных работах, в Тюрингии и во многих других местах. Всех военнопленных постоянно и безжалостно избивали чем попало. Кормили очень плохо. Соколов с 84 кг уже к осени 1942 года похудел до менее чем 50 кг.
В сентябре Андрея в числе 142 советских военнопленных перебросили из лагеря под Кюстрином (ныне Костшин, Польша) в лагерь Б-14 под Дрезденом. Всего там было около 2000 советских пленных. За два месяца из 142 человек Андреевого эшелона осталось 57. Однажды вечером в своем бараке, замерзший и промокший, Андрей сказал: «Им по четыре кубометра выработки надо, а на могилу каждому из нас и одного кубометра через глаза хватит».
Нашёлся предатель, который донёс руководству про это высказывание. Андрея вызвали к коменданту лагеря Мюллеру. Тот пообещал расстрелять Соколова лично за эти горькие слова. За мужество Соколов был помилован. 300 самых крепких пленных отправили осушать болота, потом в Рурскую область на шахты.
Затем Андрея назначили шофером немецкого майора. Вскоре он сбежал на машине и прихватил с собой майора.
Написал Ирине письмо сразу же после встречи с командованием. Описал всё, даже похвастался, что полковник обещал его к награде приставить. Но в ответ пришло письмо от соседа Ивана Тимофеевича.
Получив месячный отпуск, Андрей немедленно направился в Воронеж. Увидел на месте своего дома заросшую бурьяном воронку. Тотчас же вернулся обратно на фронт. Но вскоре получил письмо от сына, что вернуло ему стойкость и желание жить.
Но в последний день войны Анатолия Соколова застрелил немецкий снайпер.
Убитый горем Андрей вернулся в Россию, но поехал не в Воронеж, а в Урюпинск к демобилизованному приятелю. Стал работать шофёром. Познакомился с бездомным сиротой Ваней, у которого мать убило бомбой, а отец погиб на фронте, и усыновил его, сказав мальчику, что он его отец.
Вскоре после этого попал в аварию. Сам не пострадал, но был лишен водительских прав. По совету приятеля решил перебраться в другой район, где ему обещали восстановить права. Во время пешего перехода с ним встречается автор, которому Соколов рассказывает историю своей жизни (весной 1946 года).
Продолжения у рассказа «Судьба человека» нет, так что дальнейшая судьба героя неизвестна. Скорее всего, он встретил женщину (возможно, вдову, чей муж погиб на фронте), она стала ему женой, а Ване - мамой. Это высшая награда Андрею за всё то, что он пережил в годы войны, но остался несломленным.
Анализ
Наум Лейдерман считает, что главные черты Андрея Соколова — его отцовство и солдатство[1]. Андрей Соколов — трагический персонаж, сумевший сохранить силу духа несмотря на тяжелое ранение, плен, побег, гибель семьи, и, наконец, гибель сына 9 мая 1945 года[2]. А. Б. Галкин сравнивает его судьбу с историей книги Иова[3]. Шолоховед Виктор Васильевич Петелин в книге «Михаил Шолохов: страницы жизни и творчества», М., 1986, С.13) писал: «В трагическом образе Андрея Соколова Шолохов увидел человека-борца, обладающего титаническими душевными силами, много испытавшего и пережившего, надломленного мучительными страданиями, оставившими нестираемый след в его душе».
См. также
Напишите отзыв о статье "Андрей Соколов (Судьба человека)"
Примечания
- ↑ Наум Лейдерман [magazines.russ.ru/ural/2001/10/Ural_2001_10_14.html Крик сердца] // «Урал». — 2001. — № 10.
- ↑ [literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1207130684&archive=1207225892&start_from=&ucat=& Р. В. Нехаев. К изучению в школе рассказа М. Шолохова «Судьба человека»]
- ↑ Галкин А. Б. [lit.lib.ru/g/galkin_a_b/sudba.shtml Рассказ М. А. Шолохова «Судьба человека» и «Книга Иова»] в Библиотеке Максима Мошкова
Литература
- Ващенко А. В. Концепция послевоенного человека: Повесть Э. Хемингуэя «Старик и море» и рассказ М. Шолохова «Судьба человека» // Россия и Запад: Диалог культур. Вып. 7. — М.: Изд-во МГУ, 1999. — 296 с. — ISBN 5-88091-114-4.
- Лейдерман Н. Л. «Монументальный рассказ» М. Шолохова // Лейдерман Н. Л. Русская литературная классика XX века. — Екатеринбург: 1996. — С. 217—245. — ISBN 5-7186-0083-X.
- Павловский А. Русский характер (о герое рассказа М. Шолохова «Судьба человека») // Проблема характера в современной советской литературе. — М.-Л., 1962.
- Ларин Б. Рассказ М. Шолохова «Судьба человека» (Опыт анализа формы) // Нева. — 1959. — № 9.
Ссылки
- [www.world-art.ru/lyric/lyric_alltext.php?id=2661 Текст повести]
| ||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Андрей Соколов (Судьба человека)
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
