Андрей (Петков)
Митрополит Андрей<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Епископ Величский Андрей</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| Имя при рождении: | Стоян Николов Петков | |
Митрополит Андрей (в миру Стоян Николаевич Петков[1]; 31 декабря 1886, село Врачеш (ныне община Ботевград, Софийская область) — 9 августа 1972, София) — епископ Болгарской Православной Церкви, митрополит Нью-Йоркский.
Биография
Основное образование получил в городе Тырговиште, а в 1903 году поступил в Софийскую духовную семинарию, которую окончил в 1909 году.
В 1911 году зачислен в Московскую духовную академию.
После начала войны на Балканах ушёл на фронт рядовым, а в 1914—1915 годы служил санитаром в русской армии.
В 1916 году окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия с причислением к второму разряду[2]. С 1916 по 1918 год учительствовал в Санкт-Петербурге.
После октябрьской революции возвратился в Болгарии и с 14 января 1919 до 27 февраля 1921 года служил секретарём, а после инспектором в отделе вероисповеданий Министерства иностранных дел и исповеданий Болгарии.
С 1921 по 1926 год — преподавал в Софийской духовной семинарии.
С 1926 года до 1929 года — начальник Культурно-просветительском отделе на Священного Синода Болгарской православной церкви.
14 декабря 1928 года митрополитом Старозагорским Павлом в Черепишском Успенском монастыре пострижен в монашество с именем Андрей. 15 декабря того же года рукоположён в сан иеродиакона, 16 декабря — в иеромонаха. 19 декабря в Синодальном параклисе святого царя Бориса возведён в сан архимандрита.
20 апреля 1929 года в кафедральном храме-памятнике Успения Богородицы в Варне хиротонисан во епископ Величского и назначен викарием на Варненско-Преславского митрополита Симеона и пребывал в данной должности до его кончины в 1937 году.
26 февраля 1938 года царским указом № 12 назначен Управляющим Американской болгарской епархией. Приступил к делам 3 апреля 1938 года[3].
Отношения нового епископа с местными болгарскими общинами не сложились, и осенью 1938 года Священный Синод БПЦ был вынужден обратить внимание епископа Андрея на действия некоторых священников, стремившихся к самостийности. В феврале 1939 года по инициативе церковных общин, но без участия епископа Андрея была созвана первая в США конференция представителей от болгарских православных храмов, в которой приняли участие приходы Детройта, Торонто, Индианаполиса, Гранит-Сити и Стилтона[3].
В сентябре 1942 года епископ Андрей назначен Священным Синодом организовать погребение почившего в Стамбуле экзаршего наместника, епископа Главиницкого Климента. После погребения он остался в Стамбуле до 1945 года в должности экзаршего наместника.
Будучи наместником, вместе с митрополитом Неврокопским Борисом и Тырновским Софронием, вёл переговоры с Константинопольской православной церковью с целью уврачевания греко-болгарской схизмы. После успешного завершения переговоров возвратился в Америку.
Летом 1945 года вернулся в Америку и приложил немало усилий для восстановления церковного единства[3].
26 июля 1947 года в Баффало, штат Нью-Йорк, епархиальный избирательный собор, в который вошли представители клира и мирян, избрал епископ Величскиого Андрея митрополитом Американским. Под нажимом Георгия Димитрова Священный Синод в Болгарии не признал выборов.
В январе 1962 года в церкви Святой Варвары в Веве вместе с архиепископом Антонием (Бартошевичем) совершил таинство венчания над болгарским царём в изгнании Симеоном II и его супругой испанской дворянкой Маргаритой[4][5].
В 1963 году Священный Синод признал избрание митрополита Американского и Австралийского Андрея.
В 1969 году по решению Синода Болгарской Православной Церкви Американско-Австралийская епархия была разделена на Нью-Йоркскую, Детройтскую и Акронскую. Митрополит Андрей был поставлен на Нью-Йоркскую кафедру, управление остальными было поручено епископу Знепольскому Иосифу (Иванову).
Митрополит Андрей был организатором и руководителем таких союзов и организаций как: Союз православных христианских братств; Союз православных христианских организаций учащейся молодёжи; Просветительско-благотворительное общество «Православен дом в България» и других. Автор множества богословских трудов.
Скончался 9 августа 1972 года в Софии. Погребён в Тырговиште, в храме святого Иоанна Рыльского.
Напишите отзыв о статье "Андрей (Петков)"
Примечания
- ↑ ФИЛАРЕТ, митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Беларуси, Председатель редколлегии «Богословских трудов» [btrudy.ru/resources/BT41/423-426_philaret.pdf Священник Павел Флоренский] // «Богословские труды», стр. 425
- ↑ [www.petergen.com/bovkalo/duhov/mda.html Выпускники Московской духовной академии 1818—1916, 1918—1919 гг.] см. Выпуск 1916 года
- ↑ 1 2 3 [www.pravenc.ru/text/114440.html АМЕРИКАНО-АВСТРАЛИЙСКАЯ ЕПАРХИЯ] // Православная энциклопедия. Том II. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 157-158. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-007-2
- ↑ [europost.bg/article?id=3611 King Simeon’s golden wedding] (англ.). Проверено 29 октября 2012. [www.webcitation.org/6Bw5XlM3m Архивировано из первоисточника 5 ноября 2012].
- ↑ [www.pravoslavie.ru/smi/48353.htm Интервью с царем Болгарским]. Проверено 29 октября 2012. [www.webcitation.org/6CMpswyM9 Архивировано из первоисточника 22 ноября 2012].
Ссылки
- [mitropolia-varna.org/index.php?option=com_content&task=view&id=1311&Itemid=27 Заупокойна молитва за блаженопочившия Ню-йоркски митрополит Андрей] на сайте Варненской и Великопреславской епархии
- [dveri.bg/kq63q Извадки от речта на г-н Спас Райкин по повод смъртта на Нюйоркския митрополит Андрей, 13 август 1972 г.]
Отрывок, характеризующий Андрей (Петков)
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
