Андрелла, Михаил

Михаил Андрелла
Имя при рождении:	Михаил Андрелла
Род деятельности:	священник, писатель-полемист
Дата рождения:	около 1638
Место рождения:	с. Росвигово, ныне предместье Мукачево, Мукачевский район Закарпатской области Украины
Дата смерти:	1710(1710)
Место смерти:	с. Иза, ныне Хустский район Закарпатская область Украина

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Михаил Андрелла (Оросвиговский) (род. около 1638, село Росвигово, ныне предместье Мукачево, Закарпатской области Украины — ум. 1710, с. Иза, ныне Хустский район Закарпатской области) — карпато-русский православный писатель-полемист, священник (иерей), активный борец против унии и Ватикана, сторонник воссоединения Закарпатья с Россией.

Биография

Михаил Андрелла получил отличное образование в Вене, Братиславе, Трнаве. Стал униатским священником. Знал греческий, латинский, венгерский, чешский, польский и другие языки.

В 50—60-х годах XVII века М. Андрелла проживал в селе Великие Лучки на Закарпатье. Своей деятельностью снискал себе любовь и уважение простого народа. Подвергался преследованиям. Когда в 1669 году иезуиты бросили его в подземелье Мукачевского замка, жители села пришли туда с требованием освободить «их учителя» и добились этого . Однако Андрелла был выслан из родных мест.

В 1669 году он порывает с унией и становится православным священником. Спасаясь от преследования со стороны униатского епископата он переехал на жительство в с. Иза возле Хуста, где продолжил свою проповедническую деятельность и провел последние годы своей жизни.

Здесь в 1710 он умер и был похоронен.

Творчество

М. Андрелла — автор рукописных произведений, самые известные из которых «Логос» (1691—1692), «Оборона верному каждому человеку» (1697—1701) и «Молитвенник» (1668—1670).

Кроме того, как сообщил исследователь творчества полемиста Андреллы В. Л. Микитась, священником Михаилом Андреллой была написан ещё один трехтомный труд под названием «Трактат против латинов», однако, по словам исследователя, «по-видимому, он был уничтожен униатами, и о нем теперь ничего не известно» . Другой исследователь — отец Василий (Пронин) — приводит ещё две рукописи Андреллы, находящихся в библиотеке НТШ во Львове. Первая рукопись — это Литургия св. Иоанна Златоуста и св. Василия Великого и разные молитвы. Переписана рукопись была в 1670 году. Вторая рукопись — это так называемые «Пять словес»..

Главная идея его творчества — пропаганда принадлежности закарпатцев к православной вере, к которой принадлежат братья на Востоке, то есть единства закарпатских русинов с русским и украинским народом. Заслуга М.Андреллы в том, что он сумел осознать важные вопросы того времени — изъяны общественно-политического строя, окатоличивание со стороны Ватикана, насильственное распространение унии.

Литературное наследие — духовно-полемические сочинения Михаила Андреллы были изданы в Праге в 1932 году.

Литература

• Большая советская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия. 1969—1978.
• Мельник В., Видатний закарпатський полемiст XVII ст., «Жовтень», 1957, № 5  (укр.)
• Мельник В. Українськi письменники. Бio-бiблioграфiчний словник, т. 1, К., 1960.  (укр.)

Ссылки

• [mykachevo.eparchia.net/r/svyat/orosvigovsky_m.htm Диякон Олександр Монич, кандидат Богослов’я. Апологет — полеміст, ієрей Михайло Андрелла (Оросвиговський)(1637/39-1710)] (укр.)

Отрывок, характеризующий Андрелла, Михаил

– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.