Андрианова, Татьяна Валерьевна

</table> Татьяна Валерьевна Андриа́нова (10 декабря 1979, Ярославль) — российская бегунья на средние дистанции, специализируется на 800 метрах. Мастер спорта России международного класса.

Биография

Родилась и живёт в Ярославле. Выпускница Ярославского торгово-экономического техникума.

Бывшие тренеры: С. А. Тюленев, Яков Ельянов, Светлана Плескач-Стыркина. Ныне — Матвей Телятников.

Замужем за легкоатлетом Дмитрием Богдановым — членом российской сборной, состязающимся в беге на дистанции в 800 метров. В 2006—2007 годах не участвовала в соревнованиях в связи с рождением сына Никиты.

Достижения

Российские чемпионаты

• В беге на 800 м Чемпионка России 2004, 2005, 2008 (после дисквалификации Елены Соболевой, обвинённой в подмене допинг-проб)
• Чемпионка России в помещении 2004

Международные чемпионаты

Татьяна Андрианова
Общая информация
Полное имя	Татьяна Валерьевна Андрианова
Дата и место рождения	10 декабря 1979(1979-12-10) (44 года) Ярославль, СССР
Гражданство	Россия Россия
Рост	168 см
Вес	55 кг
Клуб	Российская Армия
Тренеры	Матвей Телятников
Спортивная карьера	1999 — н.в.
Личные рекорды
800 м	1:56,00 (2008)
1500 м	4:12,02 (2005)
Личные рекорды в помещении
600 м	1:33,54 (1999)
800 м	1:59,71 (2004)
1000 м	2:45,22 (2003)
Международные медали
Чемпионаты мира Бронза Хельсинки 2005 800м Государственные награды
Последнее обновление: 5 декабря 2015</small>

Чемпионат	Город	Место
Чемпионат мира по лёгкой атлетике в помещении 2004	Будапешт	5
Лёгкая атлетика на летних Олимпийских играх 2004	Афины	5
IAAF World Athletics Final 2004	Монте-Карло	7
Чемпионат мира по лёгкой атлетике 2005	Хельсинки	3
IAAF World Athletics Final 2005	Монте-Карло	8
Лёгкая атлетика на летних Олимпийских играх 2008	Пекин	8

Личные рекорды

• 800 метров — 1:56.00 мин (Тула, 2008)
• 1500 метров — 4:12.02 мин (Москва, 2005)
• 600 метров в помещении — 1:33.54 (Москва, 1999)
• 800 метров в помещении — 1:59.71 (Будапешт, 2004)
• 1000 метров в помещении — 2:45.22 (Москва, 2003)

Командные рекорды

• Эстафета 4х800 метров в помещении — 8:12,41 (мировой рекорд, Москва, 2010)

Дисквалификация

В декабре 2015 года в допинг-пробе Андриановой (сданной в августе 2005 года) был обнаружен запрещенный препарат станозолол. После этого спортсменка была дисквалифицирована на два года, а её результаты за 2005—2007 годы (в частности, бронзовая медаль на чемпионате в Хельсинки) аннулированы. Андрианова обратилась с апелляцией на это решение в Спортивный арбитражный суд Лозанны.

14 апреля 2016 года Спортивный арбитражный суд (CAS) из-за срока давности отменил двухлетнюю дисквалификацию Татьяны Андриановой, которую на нее наложила Всероссийская федерация легкой атлетики (ВФЛА).

Ссылки

• [www.iaaf.org/athletes/biographies/athcode=136842 Татьяна Андрианова] — профиль на сайте IAAF (англ.)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/an/tatyana-andrianova-1.html Татьяна Андрианова] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [www.rusathletics.com/sbo/athletes.190.htm Статистика] на сайте Лёгкая атлетика России
• [sportfoto.ru/persons.php?person=71&page=1 Фотографии на sportphoto.ru]

Отрывок, характеризующий Андрианова, Татьяна Валерьевна

В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.