Андриянов, Александр Иванович

Александр Иванович Андриянов
Дата рождения	2 (15) августа 1912(1912-08-15)
Место рождения	д. Черневка, (ныне Курская область)
Дата смерти	22 апреля 1984(1984-04-22) (71 год)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1934 — 1951
Звание
Часть	153-й стрелковый полк 80-й стрелковой дивизии 13-й армии
Командовал	стрелковая рота
Сражения/войны	Советско-финляндская война, Великая Отечественная война
Награды и премии

Алекса́ндр Ива́нович Андрия́нов (2 [15] августа 1912 года — 22 апреля 1984 года) — советский военный деятель, полковник, Герой Советского Союза (1940).

Биография

Александр Андриянов родился 15 августа 1912 года в деревне Черневка (ныне — Дмитриевский район Курской области) в семье крестьянина. В 1934 году окончил рабочий факультет в Артёмовске (ныне — Донецкая область Украины), некоторое время работал каменщиком. В том же году был призван в Красную Армию. В 1939 году окончил офицерские курсы, получил звание младшего лейтенанта и вступил в ряды ВКП(б). В составе своей части участвовал в походе в 1939 году на Польшу, в Западную Белоруссию.

Андриянов встретил советско-финляндскую войну лейтенантом и командиром стрелковой роты 153-го полка 80-й стрелковой дивизии 13-й армии Северо-Западного фронта. В результате грамотного и умелого руководства Андриянова вверенным ему подразделением последнему удалось успешно выполнить поставленную перед ним задачу участия в наступательной операции в районе Выборга.

Указом Президиума Верховного Совета СССР за 7 апреля 1940 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом отвагу и геройство», Александр Иванович Андриянов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 324.

В 1941 году Андриянов окончил Военную академию механизации и моторизации Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Участвовал в Великой Отечественной войне, занимал должности начальника бригадной разведки и начальника бригадного штаба. Был также награждён орденами Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды и рядом медалей.

В 1951 году в звании полковника уволился в запас, после чего некоторое время работал старшим преподавателем на военной кафедре Якутского Государственного университета.

Жил в Москве, скончался 22 апреля 1984 года. Был погребён на Котляковском кладбище.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Отрывок, характеризующий Андриянов, Александр Иванович

– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?