Андроников, Михаил Михайлович

Михаил Михайлович Андроников

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Михаи́л Миха́йлович Андро́ников (Андро́нников; 1875 — 1919) — русский князь, авантюрист.

Биография

Родился в семье ротмистра князя Михаила (Мимуши) Абеловича Андроникова (1852—1882), адъютанта великого князя Михаила Николаевича, и Софии Агнес Эве (1852—1884), дочери генерала от кавалерии барона Леонгарда Карловича Унгерн фон Штернберга.

Учился в Пажеском корпусе, но был отчислен в 1895 году по болезни (по другим данным, за мелкое воровство и гомосексуализм). С 1897 по 1914 год был причислен к МВД, уволен за непосещение службы.

Имел звание камер-юнкера и чин титулярного советника, в 1914—16 годах состоял сверхштатным чиновником особых поручений при обер-прокуроре Синода.

В 1905 году контактировал с рабочими-зубатовцами из Экспедиции заготовления государственных бумаг, которые позже в 1917 ходатайствовали о его освобождение из тюрьмы. Как аферист, слывший очень безнравственным человеком, Андронников пытался использовать Г. Е. Распутина для своих собственных эгоистических целей. Андронников играл на своих связях с Распутиным для получения выгод от Царя и Царицы. Бернард Парес - историк предреволюционной России - называл Андронникова «одной из наиболее зловещих личностей в общественной жизни России».

С 1916 года издавал казенно-патриотическую газету «Голос России», которая субсидировалась из секретного фонда МВД.

По подозрению в шпионаже в пользу Германии приказом командующего войсками Петроградского военного округа генерал-лейтенанта С. С. Хабалова от 9 января 1917 года ему запрещено жительство в обеих столицах и в местностях, объявленных на военном положении. Андроникову была предоставлена возможность выбора нового места проживания и он остановил выбор на Рязани.

По его прибытии в Рязань 13 января полиция установила за ним негласный надзор, но ничего предосудительного за князем обнаружить не сумела.

Уже 7 февраля Андроников самовольно уехал из Рязани в Москву. По представлению специальной комиссии Временного правительства с 23 марта по 11 июля 1917 года находился в тюрьме Трубецкого бастиона Петропавловской крепости.

После революции князь сумел получить должность начальника Кронштадтской ЧК (для организации денежного потока для желающих откупиться и выехать из Советской России). Был пойман с поличным на крупных взятках (о взятке в 2 000 000 рублей золотом от великого князя Александра и его жены Ксении узнал заместитель председателя ВЧК Глеб Бокий) и расстрелян по обвинению «в шпионаже в пользу Германии». Само обвинение ни в одном случае доказано не было.

Из воспоминаний современников

…в классе, уживались подлинные неучи и тупицы и такие невоенные типы, как, например, прославившийся друг Распутина — князь Андронников, которого били даже в специальных классах за его бросавшуюся в глаза извращенную безнравственность.

— Игнатьев А. А. [militera.lib.ru/memo/russian/ignatyev_aa/05.html Пятьдесят лет в строю. Книга I, глава 5]. — М.: Воениздат, 1986. — С. 46. — ISBN 5-203-00055-7.

• Витте, Сергей Юльевич: «Одно понятно — что это дрянная личность, (…) к порядочным личностям, несмотря на своё княжеское достоинство, причислиться не может».
• А. А. Блок: «Князь Андроников, вертевшийся в придворных и правительственных кругах, подносивший иконы министрам, цветы и конфекты их женам, и знакомый с царскосельским камердинером»
• Шеф корпуса жандармов П. Г. Курлов считал Андроникова «человеком вредным».
• С. Ю. Витте охарактеризовал его как «политического мелкого интригана из любви к искусству… Ничего такого дрянного никто про него сказать не может, но все, когда говорят об Андроникове, как-то недоумеваючи улыбаются, не понимая, что он собою именно представляет… Во всяком случае по натуре, по его скромности, он большой сыщик и провокатор и в некотором отношении интересный человек для власть имущих, но делает ли он это все по любви к искусству или из-за денег, я сказать не могу».

Библиография

• Витте С. Ю. Воспоминания. — М., 1960.
• Спиридович А. И. [militera.lib.ru/memo/russian/spiridovich_ai/index.html Великая Война и Февральская Революция 1914—1917 гг.]
• Дмитрий Стогов (кандидат исторических наук, Санкт-Петербург, РГПУ). Салон князя М.М.Андроникова и система власти Российской империи // КЛИО, №3-2006.

Отрывок, характеризующий Андроников, Михаил Михайлович

С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?