Андроник Каллист
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)Андроник Каллист (греч. Ανδρόνικος Κάλλιστος; ?, Салоники — 1486, Лондон) — греческий учёный и гуманист, двоюродный брат видного учёного Феодора Газы[1].
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
| Андроник Каллист |
Содержание
Биография
Каллист родился в Салониках. Образование получил в Константинополе. После захвата города турками (Падение Константинополя (1453)) нашёл убежище в Италии[2]. Здесь он преподавал греческий язык в городах Болонья (1464), Рим (1469) , Флоренция. После смерти Эрмонима Спартанца был приглашён в Париж, где занял кафедру покойного в университете. Часто ездил в Королевство Англия и преподавал в Лондоне, где и умер в преклонном возрасте в 1486 году [3].
Труды
- Ода о падении Константинополя
- В защиту Теодора Газа против критицизма Михаил Апостола (Andronicus Callistus Defensio Theodori Gazae adversus Michaelem Apostolium).[4][5]
- Благодарственная эпиграмма к Виссариону
- О страстях
- О добродетелях и злобах
- О поэзии
- Комментарии к Гомеру
- Письма к Виссариону, Секундину, Григорию Палеологу и Теодору Димитриу
- Речь хвалебная к Григорию Палеологу
- Письмо к Григорию Палеологу о Эрмониме
- О душе
- О судьбе
- Перевод на латинский Aristotelis de generatione et corruptione libri duo
Сочинения Андроника включены в 161-й том Patrologia Graeca.
Напишите отзыв о статье "Андроник Каллист"
Примечания
- ↑ Diller, Aubrey. Studies in Greek manuscript tradition. — A. M. Hakkert, 1983. — P. 260. — ISBN 902560837X.
- ↑ Απόστολος Ε. Βακαλόπουλος , Νέα Ελληνικη Ιστορία 1204—1985,Βάνιας Θεσσαλονίκη 2001,σελ.35
- ↑ Απόστολος Ε. Βακαλόπουλος , Νέα Ελληνικη Ιστορία 1204—1985,Βάνιας Θεσσαλονίκη 2001,σελ.38
- ↑ [www.princeton.edu/~hellenic/renaissanceconferenceabstracts.html Paul Botley, The Books of Andronicus Callistus, 1475-76, Warburg Institute]
- ↑ William Smith, Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology, 1853, p.176
Литература
- Κωνσταντίνος Σάθας. [www.archive.org/details/neoellnikphilol01sathgoog Νεοελληνική Φιλολογία, Βιογραφίαι των εν τοις γράμμασι διαλαμψάντων Ελλήνων από της καταλύσεως της Βυζαντινής Αυτοκρατορίας μέχρι της Ελληνικής Εθνεγερσίας 1453-1821]. — Αθήνα: Τυπογραφείο Τέκνων Ανδρέου Κορομηλά, 1868.
- G. Cammelli, 'Andronico Callisto', La Rinascita, 5 (1942), 104-21, 174—214
- Jonathan Harris, Greek Émigrés in the West, 1400—1520 (Camberley: Porphyrogenitus, 1995). ISBN 1-871328-11-X
- John Monfasani, ‘A philosophical text of Andronicus Callistus misattributed to Nicholas Secundinus’, Renaissance Studies in Honour of Craig Hugh Smyth (Florence, 1985), pp. 395—406, reprinted in John Monfasani, Byzantine Scholars in Renaissance Italy: Cardinal Bessarion and other Emigres (Aldershot, 1995), no. XIII
- J. E. Powell, ‘Two letters of Andronicus Callistus to Demetrius Chalcondyles’, Byzantinisch-Neugriechische Jahrbücher 15 (1938), 14-20
Отрывок, характеризующий Андроник Каллист
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
