Андронов, Александр Александрович (старший)

Александр Александрович Андронов
Дата рождения:	29 марта (11 апреля) 1901(1901-04-11)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	31 октября 1952(1952-10-31) (51 год)
Место смерти:	Горький
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	физика, механика, математика
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Учёное звание:	академик АН СССР
Научный руководитель:	Л. И. Мандельштам
Известные ученики:	А. С. Алексеев, Н. Н. Баутин, И. Л. Бернштейн, Н. В. Бутенин, А. В. Гапонов-Грехов, Н. А. Железцов, Е. А. Леонтович-Андронова, А. Г. Майер, Ю. И. Неймарк
Награды и премии:

Алекса́ндр Алекса́ндрович Андро́нов (11 апреля 1901, Москва — 31 октября 1952, Горький) — советский физик, механик и математик. Специалист в области электротехники, радиофизики и прикладной механики, создатель нового направления в теории колебаний и динамике систем, талантливый деятель высшей школы. Академик Академии наук СССР c 30 ноября 1946 года по отделению технических наук. Профессор, заведовавший кафедрой «Теории колебаний и автоматического регулирования» радиофизического факультета Горьковского государственного университета им. Н. И. Лобачевского (ныне ННГУ).

Семья

Родился 11 апреля 1901 года в Москве. Мать — Липская Лидия Александровна, домохозяйка. Её отец Александр Петрович Калинин (1835—1905 гг.) — купец второй гильдии из города Яранска, был достаточно зажиточным человеком. Лидия Александровна кончила Третью московскую гимназию, получила свидетельство «Домашний учитель». С отцом Александра Александровича она разошлась, когда дети (Саша — старший и Нина — младшая) были ещё маленькими. Все трое жили на средства деда, купца Александра Петровича Калинина. В 1907 дед умер, а в 1909 Лидия Александровна вышла замуж за известного в Москве врача-гинеколога Липского Корнелия Адамовича, который хорошо относился к детям, и помог дать им хорошее образование.

В детстве решил, что будет врачом. Ему виделась новая медицина — не одно лишь «искусство врачевания», а ещё и наука, широко использующая достижения математики и физики. Поэтому, готовя себя к медицинскому поприщу, он ещё в школьные годы занялся изучением высшей математики.

Сын А. А. Андронова — член-корреспондент РАН А. А. Андронов (младший) (родился в 1938 году).

Образование

В 1918 году окончил в Москве Трудовую школу II ступени (среднюю школу).

В 1918-1920 годах трудился рабочим-браковщиком на заводе «Пулемёт», монтёром на электростанции, затем вступил добровольцем в Красную Армию, работал в военно-продовольственном отряде Латвийской Советской республики, был лектором Троицкого укреплённого района. Осенью 1920 года перенёс плеврит в тяжелой форме, был признан негодным к военной службе и в этом же году поступил в Московское высшее техническое училище (МВТУ) на электротехнический факультет, где была специализация по радиотехнике. С 1921 года одновременно с занятиями в МВТУ стал посещать лекции на физико-математическом факультете Московского университета (МГУ). Интерес к физике оказался настолько сильным, что в 1923 году он перевёлся в МГУ. В 1925 году окончил МГУ по специальности «теоретическая физика».

Научная деятельность

Научная деятельность до войны

Много занимался математикой и приобрёл математическую культуру, значительно более глубокую и разностороннюю, чем та, которой обычно обладают физики. В годы аспирантуры (1926—1929 гг.) под руководством выдающегося физика Л. И. Мандельштама занимался сначала статистической физикой и некоторыми вопросами квантовой механики. Затем его творческие силы сосредоточились на вопросах генерации колебаний, решение которых определило направление его дальнейшей научной деятельности.

Фундаментальная работа А. А. Андронова «Предельные циклы Пуанкаре и теория колебаний», которую он представил в качестве кандидатской диссертации, была в 1929 году опубликована в докладах Парижской академии наук. Александр Александрович установил связь между теорией генерации колебаний и теорией устойчивости Ляпунова, ввёл понятие и математическое определение автоколебаний, разработал их теорию, связав её с качественной теорией дифференциальных уравнений, с топологией и с общей теорией устойчивости движения. Тем самым был заложен фундамент теории нелинейных колебаний, основным методом которой стал разработанный А. А. Андроновым метод точечных отображений. В связи с задачами теории нелинейных колебаний Александр Александрович занялся дальнейшим развитием качественной теории дифференциальных уравнений. Он внёс в неё новые идеи и получил ряд существенных математических результатов.

Ещё до окончания университета (с 1924 года) А. А. Андронов начал вести педагогическую работу в качестве ассистента в Московском государственном педагогическом институте, где преподавал механику и теоретическую физику. Таким образом он стал преподавателем будучи сам студентом. Эту же работу А. А. Андронов вёл и во время аспирантуры, и после её окончания, но уже как доцент. С 1929 года Александр Александрович становится научным сотрудником Всесоюзного электротехнического института, а в 1930 году он зачислен в НИИ физики при Московском университете.

Научная деятельность в годы войны

Во время Великой Отечественной войны (в 1941—1944 гг.) А. А. Андронов занимался по заданиям конструкторских бюро работами оборонного характера (магнитная защита кораблей, траление магнитных мин и др.).

Эти работы были отмечены 1 декабря 1943 года приказом Наркома по Просвещению тов. В. П. Потемкиным, в котором Александру Александровичу была объявлена благодарность и премия. 4 ноября 1944 года он был награждён Президиумом Верховного Совета СССР орденом «Красная Звезда».

Научная деятельность в послевоенный период

В послевоенные годы А. А. Андронов активно участвовал в работе Института автоматики и телемеханики (ИАТ) Академии наук СССР (теперь Институт проблем управления). Вскоре после войны он организовал в этом институте постоянно действующий научный семинар, на котором обсуждались новейшие проблемы теории нелинейных колебаний и теории автоматического регулирования. Приезды А. А. Андронова в Москву и работа этого семинара оказали большое влияние на учёных ИПУ, которое не изгладилось до сего дня. В стенах ИПУ Александр Александрович воспитал целую группу учёных, которые уже много лет ведут оригинальные научные исследования. Это М. А. Айзерман, М. В. Мееров, В. В. Петров и другие.

Однако наиболее интенсивная и плодотворная деятельность А. А. Андронова как учёного, педагога и организатора развернулась в городе Горьком, куда он в 1931 году вместе с группой талантливых молодых учёных (М. Т. Грехова, В. И. Гапонов, Е. А. Леонтович, А. Г. Любина) переехал на постоянное местожительство. Руководствуясь патриотической заботой о росте отечественной науки и развитии высшего образования, А. А. Андронов рассматривал создание крупных центров науки в провинции как важнейшую государственную задачу. Ради выполнения этой задачи он и приехал работать в Горьковский исследовательский физико-технический институт (ГИФТИ) и в Горьковский государственный университет (ГГУ), профессором которого он оставался до конца жизни.

Деятельность А. А. Андронова в ГГУ (ННГУ)

Всё новое, всё самое передовое А. А. Андронов стремился внедрить в Горьковском университете. Так по его инициативе в ГИФТИ началась работа по созданию цифровой вычислительной машины (т. н. машина ГИФТИ), одной из первых в СССР. Хотя эта работа из-за существовавших в то время организационных и технических трудностей и не была доведена до конца, приобретённая культура в этой области позволила в дальнейшем не только достигнуть больших научных результатов, но и создать впоследствии в Горьковском университете первый в стране факультет вычислительной математики и кибернетики для подготовки высококвалифицированных математиков-вычислителей.

А. А. Андронов был одним из организаторов радиофизического факультета ГГУ (1945 г.) — первого в стране факультета этого профиля. На радиофаке были созданы специализации по теории колебаний и автоматическому регулированию, по распространению радиоволн и радиоастрономии, по электродинамике и электронике сверхвысоких частот, по статистической физике и др. Научной базой подготовки специалистов по вышеуказанным направлениям стали созданные затем Научно-исследовательский радиофизический институт (НИРФИ) и Научно-исследовательский институт прикладной математики и кибернетики (НИИ ПМК). В последующие годы эта база ещё более укрепилась после создания при ГГУ Института механики, а также с появлением в г. Горьком Института прикладной физики Академии наук СССР (ныне ИПФ РАН).

А. А. Андронов придавал очень большое значение уровню преподавания и постоянно заботился о его росте. Он создал в Горьковском университете курс теории колебаний, читал лекции по электродинамике и теории относительности. Александр Александрович считал, что для провинциальных вузов особенно опасен отрыв преподавания от переднего края науки и техники, поэтому он требовал тесной связи университета с научно-исследовательскими институтами г. Горького и других городов страны.

В результате трудной организационной работы по созданию условий для плодотворной научно-исследовательской и педагогической деятельности, которая была проведена А. А. Андроновым и его последователями, в Горьковском университете стал преобладать андроновский стиль: высокая требовательность, ответственность, принципиальность, научный и педагогический энтузиазм. Благодаря проделанной работе, уровень преподавания и подготовка специалистов по физике и математике в ГГУ достигли уровня столичных вузов. Борьба за то, чтобы университет был не просто местом, где учат, ставят отметки и выдают дипломы, а местом, где дружный коллектив ведёт большую научную и педагогическую работу, постепенно передавая свои знания молодежи и приобщая её к творческому труду, привела к тому, что ГГУ превратился в крупный научный и педагогический центр нашей страны.

А. А. Андронов считал необходимым приглашать в Горьковский университет крупных учёных из других городов для чтения некоторых курсов и отдельных лекций (в числе кот., напр., были В. Л. Гинзбург и др.), чтобы научные работники, преподаватели, аспиранты и студенты всё время чувствовали пульс современной науки, знакомились с новейшими открытиями.

Изучение жизни Н. И. Лобачевского

По инициативе и под руководством А. А. Андронова в последние годы его жизни была проведена большая работа по изучению жизни и деятельности гениального русского математика Н. И. Лобачевского. Изучение, поиски многочисленных документов с несомненностью доказали, что Лобачевский родился в Нижнем Новгороде. Эти изыскания в значительной степени способствовали тому, что Нижегородский университет носит теперь имя Н. И. Лобачевского.

Научная школа

Вскоре после приезда в г. Горький вокруг А. А. Андронова сплотилась группа молодых учёных и преподавателей (А. С. Алексеев, Н. Н. Баутин, И. Л. Берштейн, Г. С. Горелик, А. Г. Майер, С. М. Рытов и др.). В созданной им творческой атмосфере не могла не развиваться серьёзная, настоящая наука и научная школа в том высоком смысле слова, который вкладывал в это понятие сам Андронов:

Научной школой я назову группу научных работников, возглавляемых одним или несколькими ведущими фигурами, объединённых областью научной работы и её методом, дающих в науке нечто новое, оригинальное, характерное для всех работников данной школы. Для научной школы характерна апробация трудов внутри школы, что обеспечивает высокий научный уровень работ. Живой контакт с крупным учёным, участие в коллоквиумах и семинарах, когда открывается возможность систематически воспитывать научного работника, является фактом первостепенного значения. А. А. Андронов

Именно такой и представляется школа нелинейных колебаний Андронова, в которой воспиталось уже не одно поколение учёных. Конкретный предмет исследования научной школы — теория нелинейных колебаний, а в более широком, современном плане — динамика систем. Сюда входят математические аспекты теории, разработка и обоснование математических методов и приёмов исследования динамики и, разумеется, расчёты динамики (в том числе расчёты автоколебательных режимов) в самых различных прикладных областях — от механики и теории управления до биологии и экономики. Научная школа Андронова известна сейчас во всём мире. Ученики А. А. Андронова и ученики его учеников, развивая научные идеи своего учителя, достигли значительных успехов. Научная тематика школы существенно расширилась, значительно возросло число исследователей, занятых разработкой проблем теории колебаний и смежных областей науки.

Последние годы жизни

Научные труды и общественная деятельность А. А. Андронова были высоко оценены правительством и народом. А. А. Андронов не только академик: в 1947 году он избран депутатом Верховного Совета РСФСР. Он был также избран членом Президиума Верховного Совета РСФСР. В 1950 году А. А. Андронов был избран депутатом Верховного Совета СССР.

31 октября 1952 года А. А. Андронова не стало. В возрасте 51 года он умер от тяжёлой формы гипертонии. Похоронен на Бугровском кладбище Нижнего Новгорода.

Учёные об А. А. Андронове

Александр Александрович Андронов не только выдающийся учёный, но и замечательный человек. Он, как никто другой, чувствовал ответственность за всё происходящее в стране, обладал в этом смысле величайшей гражданственностью и служил для меня высшим образцом человека. Могу без преувеличения сказать, что человека столь замечательного в этом смысле я больше не встретил. Будучи аспирантом Московского университета, Андронов всячески старался направлять молодёжь, оканчивающую аспирантуру, в провинцию и сам по окончании аспирантуры уехал в Горький, где основал школу, которая сейчас широко известна. Л. С. Понтрягин

Я не знал и не знаю ни одного человека, который бы отличался от моего идеала хорошего человека, менее чем А. А. Андронов… Одной из характерных черт А. А. Андронова как исследователя была его целеустремленность. Другой характерной его чертой была страстная потребность в полнейшей, абсолютной логической ясности. С ней было связано его стремление при разработке любого научного вопроса к исчерпывающему знанию его истории и всех его связей с другими вопросами, к стройной классификации всех возможных случаев, к применению возможно более общих математических методов. С потребностью Андронова в логической ясности глубоко гармонировала его принципиальность, а также его необычайная требовательность к качеству изложения научных результатов. А. А. Андронов не мог без раздражения читать работы, где неясно, что постулируется, что доказывается, при каких предположениях. „Выясним сначала логическую структуру“ — типичное его вступление к обсуждению научного доклада или рукописи. Необходимо добавить, что логика Андронова не была холодной и абстрактной. Достижение логической ясности как-то очень легко, само собою, сочеталось у него с возникновением плодотворных понятий, наглядных картин, выразительных терминов. Г. С. Горелик

При каждом случайно возникавшем разговоре на любую тему обнаруживалось, что и это Андронов тоже знает. Наконец мы вовсе престали удивляться энциклопедичности его знаний, какой бы области они ни касались. Часто в наших спорах мы стали пользоваться „недозволенным приемом“, при недостатке собственных аргументов говорили: „Так сказал Александр Александрович“. Это действовало мгновенно и безотказно, о чем бы спор ни заходил — о физике или математике, о биологии, медицине или истории. Что касается художественной литературы, то у Андронова были очень резко выраженные вкусы и пристрастия по отношению к писателям и даже к отдельным произведениям. Очень любил он и отлично знал всего Пушкина, Герцена, Лескова. Он мог читать наизусть, страница за страницей, не только стихи, но и прозаические произведения… прозу Герцена, такую непростую. Любил „Думу про Опанаса“ Багрицкого. Не сразу, но крепко полюбил Пастернака… Н. Н. Баутин

Список научных трудов

• Предельные циклы Пуанкаре и теория колебаний. В кн. «VI съезд русских физиков, Москва, Н. Новгород, Казань, Саратов (5 — 16 августа 1928 года)». Перечень докладов, представленных на съезд с кратким их содержанием, М. — Л., Гос. изд-во, 1928, стр. 23 — 24.
• Грубые системы, ДАН СССР, 14, 247 (1937) (совместно с Л. Понтрягиным).
• Теория колебаний, ч. I, М. — Л., ОНТИ, 1937 (совместно с А. А. Виттом и С. Э. Хайкиным).
• Некоторые случаи зависимости предельных циклов от параметра, уч. зап. ГГУ, вып. 6, 43 (1939) (совместно с Е. А. Леонтович).
• Задача Мизеса в теории прямого регулирования и теория точечных преобразований поверхностей, ДАН СССР, 43, 58 (1944) (совместно с А. Г. Майером).
• Л. И. Мандельштам и теория нелинейных колебаний, изв. АН СССР, серия физическая, 9, 30 (1945).
• О задаче Вышнеградского в теории прямого регулирования (совместно с А. Г. Майером), ДАН СССР, 47, 345 (1945).
• Простейшие линейные системы с запаздыванием (совместно с А. Г. Майером). Автоматика и телемеханика, 7, 95 (1946).
• О движениях идеальной модели часов, имеющей 2 степени свободы. 1. Модель до-галилеевых часов (совместно с Ю. И. Неймарком), ДАН СССР, 51, 17 (1946).
• Теория непрямого регулирования при учёте кулоновского трения в чувствительном элементе (совместно с Н. Н. Баутиным и Г. С. Гореликом). Автоматика и телемеханика, 7, 15 (1946).

См. также

• Витт, Александр Адольфович
• Понтрягин, Лев Семёнович
• Хайкин, Семён Эммануилович

Литература

• Бойко Е. С.  Школа академика А. А. Андронова. — М.: Наука, 1983.
• Горяченко В. Д.  Андронов Александр Александрович. — Н. Новгород: изд. Нижегородского университета, 2001.
• Неймарк Ю. И.  А. А. Андронов и теория колебаний. — Н. Новгород, 2001.
• Неймарк Ю. И.  Сухой остаток: К истории в лицах научной школы А. А. Андронова. — Н. Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 2000.
• [cardio.avmoskalenko.ru/ArtLib/Andron01/index.htm Памяти Александра Александровича Андронова]. — Изд-во Академии наук СССР, 1955.
• Понтрягин Л. С.  [ega-math.narod.ru/LSP/ch2.htm#c Часть II. Александр Александрович Андронов] // [ega-math.narod.ru/LSP/book.htm Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим. Рождения 1908 г., Москва]. — М., 1998.
• Храмов Ю. А. Андронов Александр Александрович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 17. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-53169.ln-ru Профиль Александра Александровича Андронова] на официальном сайте РАН
• «[www.rf.unn.ru/rus/mus/andronov/index.html Личность в науке: Александр Александрович Андронов (1901—1952)]». Материалы выставки, посвященной 100-летию со дня рождения академика А. А. Андронова. [www.rf.unn.ru/rus/mus/index.html Музей радиофизического факультета ННГУ], 2001.
• [www.museum.nnov.ru/unn/managfs/index.phtml Музей Нижегородского государственного университета]
• Андронов Александр Александрович — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).

Отрывок, характеризующий Андронов, Александр Александрович (старший)

«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.