Андро, Фёдор Александрович

Фёдор Александрович Андро фр. Teodor Andrault de Langeron
Президент Варшавы
10 ноября 1847 — февраль 1862
Предшественник:	Александер Юзеф Грайбнер
Преемник:	Казимеж Войда
Рождение:	16 (28) марта 1804(1804-03-28) Брест-Литовский
Смерть:	7 (19) июля 1885(1885-07-19) (81 год) Варшава
Отец:	Александр Фёдорович Ланжерон

Фёдор Александрович Андро (фр. Teodor Andrault de Langeron; 1804 — 7 [19] июля 1885, Варшава) — президент Варшавы в 1847—1862 годах, сенатор.

Внебрачный сын новороссийского генерал-губернатора графа Александра Фёдоровича Ланжерона от Анжелики Дзержановской. 2 февраля 1821 года приказом короля Франции возведен в дворянское достоинство.

В службу вступил 27 февраля 1823 года, полковник лейб-гвардии Гусарского полка. 2 марта 1840 года принял русское подданство в связи с женитьбой. В 1842 году был определен чиновником особых поручений при польском наместнике графе Паскевиче-Эриванском. С 10 ноября 1847 года до февраля 1862 года был президентом Варшавы. За годы его управления в городе был построен водопровод Г. Маркони, на улицы проведено газовое освещение. 28 июля 1861 года произведён в тайные советники и назначен сенатором, присутствующим в варшавских департаментах Сената, а по упразднении последних был оставлен неприсутствующим сенатором.

В 1850 году Анна Алексеевна Андро обращалась к императору Николаю I с прошением о дозволении её мужу пользоваться графским титулом и фамилией своего отца, однако соответствующие бумаги, собранные ею во Франции и представленные министру юстиции, были признаны недостаточными.

Умер в Варшаве 19 июля 1885 года; 22 июля был похоронен на Повонзках.

Семья

С 16 февраля 1840 года был женат на фрейлине Анне Алексеевне Олениной, дочери члена Государственного совета А. Н. Оленина. Их дети:

• Фёдор (1845—1899) воспитанник Пажеского корпуса (1865), участник русско-турецкой войны 1877—1878 годов, полковник. Его сын — Дм. Фед. Андро.
• Александра (1842—1910), в замужестве Гарбинская, затем Малковская.
• Софья (1844—1920), вдова генерал-лейтенанта барона Н. А. Сталь фон Гольштейн.
• Антонина (1847—1918), замужем за волынским помещиком А. А. Уваровым, затем за генералом К. М. Войде.

Награды

• польский знак военного достоинства (1832)
• Орден Святой Анны 2-й ст. с императорской короной (1835)
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1854)
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1856)
• табакерка, украшенная бриллиантами, с вензелем Е. И. В. (1864)
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1874)

• медаль «За взятие приступом Варшавы»
• медаль «В память войны 1828—1829»
• медаль «В память войны 1853—1856»
• медаль «За усмирение польского мятежа»
• знак отличия беспорочной службы за XXX лет (1856)

Иностранные:

• гессен-дармштадский орден, командорский крест 1-го кл. (1836)

Источники

• Список гражданским чинам первых III классов. Исправлен по 1-е октября 1868 г. — СПб., 1868. — С. 197.
• Список гражданским чинам первых трех классов. Исправлен по 1-е октября 1885 г. — СПб., 1885. — С. 107.
• Stanisław Szenic. Cmentarz Powązkowski 1851—1890. — Warsz., 1982.
• Тимофеев Л. В. От Парфения (Родословная Олениных) // Памятники культуры. Новые открытия. — М., 2003.
• Мурзанов Н. А. Словарь русских сенаторов. 1711—1917. Материалы для биографий. — СПб., 2011. — С. 25.
• [www.pushkin-book.ru/id=102.html Сведения о могиле Анны Алексеевны Олениной]. Проверено 30 сентября 2013.

Отрывок, характеризующий Андро, Фёдор Александрович

Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».