Андрухаев, Джайтамир Сефербиевич

Джайтамир Сефербиевич Андрухаев
Род деятельности:	журналист, редактор
Дата рождения:	26 октября 1917(1917-10-26)
Место рождения:	Темиргоевский, Кубанская область, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	25 января 1990(1990-01-25) (72 года)
Место смерти:	Майкоп
Награды и премии:

Джайтами́р Сеферби́евич Андруха́ев (26 октября 1917 — 25 января 1990) — советский адыгский журналист, главный редактор республиканской газеты «Социалистическая Адыгея» / «Социалистическэ Адыгей» (1953—1983); Заслуженный работник культуры РСФСР (1974).

Биография

Родился 26 октября 1917 года в ауле Темиргоевский (ныне — Джамбичи, Красногвардейский район, Адыгея, Россия) в семье крестьянина. С 1934 года, окончив Краснодарский педагогический техникум, работал учителем начальных классов, с 1936 года — заведующим учебной частью Уляпской неполной средней школы.

С декабря 1939 года служил в Советской Армии, на Дальнем Востоке; в звании лейтенанта участвовал в войне с милитаристской Японией, затем год находился в Северной Корее. Награждён орденом Отечественной войны II степени, многочисленными медалями.

С 1946 года, после демобилизации, работал директором Джамбечиевской семилетней школы.

С 1953 года возглавлял областную газету «Социалистическая Адыгея» / «Социалистическэ Адыгей».

— Со мной побеседовали, — вспоминал Андрухаев, — предложили написать «контрольную работу» — передовую статью (тогда каждый номер всех газет начинался именно такой статьей, считавшейся флагом номера, которая содержала директиву партийного органа Совета народных депутатов, чьим органом являлась газета). — Как написать, о чем? Я тогда и слова такого «передовая» не знал. Набрал в киоске газет, что-то сочинил и подумал — на этом мое редакторство и закончится. Но, прочитав мой опус, мне сказали: езжайте в Майкоп, работайте, желаем успеха.

Уже став редактором газеты, заочно окончил Адыгейский педагогический институт. Являлся персональным пенсионером Союзного значения.

Награды

• орден Отечественной войны II степени
• орден Трудового Красного Знамени
• орден «Знак Почёта»
• медали
• Заслуженный работник культуры РСФСР (1974) — за многолетнюю и плодотворную работу в печати

Отрывок, характеризующий Андрухаев, Джайтамир Сефербиевич

– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.