Анжелика (серия книг)

Анжелика
Angélique
Автор:	Анн и Серж Голон
Жанр:	Роман
Страна:	Франция Франция
Язык оригинала:	Французский
Даты публикации:	1956 — 1985

«Анжели́ка» (фр. Angélique) — серия художественных литературных произведений, рассказывающих об Анжелике, вымышленной красавице-авантюристке XVII века. Романы были написаны Анн и Сержем Голон.

Серия состоит из 13 книг:

• Анжелика/Маркиза ангелов (фр. Angélique/Marquise des Anges) — 1956
• Путь в Версаль (фр. Angélique, le Chemin de Versailles) — 1958
• Анжелика и король (фр. Angélique et le Roy) — 1959
• Неукротимая Анжелика/Анжелика в Берберии/Анжелика и Султан (фр. Indomptable Angélique) — 1960
• Бунтующая Анжелика/Бунт Анжелики/Мятежница Пуату/Анжелика мятеже (фр. Angélique se révolte) — 1961
• Анжелика и её любовь/Любовь Анжелики/Анжелика в любви/Анжелика и Рескатор (фр. Angélique et son Amour) — 1961
• Анжелика в Новом свете(фр. Angélique et le Nouveau Monde) — 1964
• Искушение Анжелики/Анжелика в Голдсборо (фр. La Tentation d’Angelique) — 1966
• Анжелика и Демон/Дьяволица (фр. Angelique et la Demone) — 1972
• Анжелика и заговор теней (фр. Angélique et le Complot des Ombres) — 1976
• Анжелика в Квебеке (фр. Angélique à Québec) — 1980
• Дорога надежды (фр. Angélique, la Route de l’Espoir) — 1984
• Триумф/Победа Анжелики (фр. La Victoire d’Angélique) — 1985

В 2012 году ожидался выход заключительной части «Анжелика и королевство Франция». В настоящий момент Анн Голон публикует расширенную и переработанную авторскую редакцию серии. На конец 2013 г. вышло семь романов:

1. Том 1 : Маркиза Ангелов (Marquise des Anges)
2. Том 2 : Тулузская свадьба (Mariage Toulousain)
3. Том 3 : Королевские празднества (Fêtes Royales)
4. Том 4 : Мученик Нотр-Дама (Le Supplicié de Notre Dame)
5. Том 5 : Тени и свет Парижа (Ombres et Lumières dans Paris)
6. Том 6 : Путь в Версаль (Le Chemin de Versailles)
7. Том 7 : Война в кружевах (La Guerre en Dentelles)

Анжелика

• Название на французском: Angélique -Marquise des Anges
• Дата первой публикации: 1957
• Временной период событий: 1645—1661

Анжелика — дочь обедневшего дворянина из французской провинции Пуату. Она растет в деревне, а позднее воспитывается в одном из монастырей Пуатье. В 1656 год семнадцатилетняя девушка узнает, что богатый граф Жоффрей де Пейрак из Тулузы сделал ей предложение, и вынуждена согласиться, чтобы избавить от бедности свою семью.

Граф де Пейрак — человек необыкновенный. Несмотря на хромоту и лицо, изуродованное ударом сабли ещё в раннем детстве, он необычайно привлекателен — учёный, путешественник, певец, поэт, обаятельный и остроумный собеседник, добившийся богатства собственным трудом и талантом. Он пользовался успехом у женщин и в любви видел одно лишь удовольствие, но, в тридцать лет встретив Анжелику, полюбил. Она же испытывала сначала только страх, но вскоре этот страх сменился такой же сильной любовью. Однако счастье молодых супругов было недолгим — независимый и резкий характер, богатство и растущее влияние Жоффрея повлекли за собой его арест, потому что молодой король Людовик XIV стремился уничтожить тех, кто, по его мнению, мог оказаться опасным для королевской власти.

Дело осложнилось тем, что Анжелика оказалась ещё в детстве посвященной в некую политическую тайну, из-за которой враги появились и у неё. Рискуя жизнью, Анжелика пытается спасти мужа, и добивается открытого судебного процесса. На суде Жоффрей предстает как человек свободный и одаренный. И если в публике он вызывает сочувствие, то судьи вынуждены вынести ему смертный приговор, несмотря на старания молодого талантливого адвоката Франсуа Дегре. После костра Анжелика остается одна без средств к существованию с двумя маленькими сыновьями на руках. Родная сестра не пускает её к себе в дом, опасаясь последствий для своей семьи. Оставив у неё детей, Анжелика оказывается на улице.

Путь в Версаль

• Название на французском: Angélique, le Chemin de Versailles
• Дата первой публикации: 1958
• Временной период событий: 1661—1666

Анжелика попадает в одну из парижских банд. Верховодит бандитами Каламбреден, которым оказывается Николя, бывший пастушок из деревни её отца. Анжелика вынуждена стать его любовницей — «маркизой». Однажды ночью она сталкивается с бывшим адвокатом Дегре, теперь полицейским. Он отпускает Анжелику. В дальнейшем она ещё не раз встретит этого человека. Несколько придя в себя после шока, вызванного гибелью мужа, она забирает своих детей от кормилицы, к которой их отправила её сестра. Дети на грани голодной смерти, потому что сестра прекратила платить за них. Анжелика вместе с ныне окружающими её ворами и нищими возвращает детей к жизни.

Вырвавшись из банды, она поступает служанкой в таверну. Вскоре благодаря её предприимчивости находившаяся в упадке таверна начинает процветать, а Анжелика становится её совладелицей. Сумев пустить в продажу новинку — шоколад, Анжелика обретает богатство. Однако её цель — вернуться в дворянское общество, из которого она была изгнана. Она встречает маркиза Филиппа дю Плесси-Бельера, маршала Франции, своего кузена, который когда-то произвел яркое впечатление на девочку-подростка. Анжелика влюбляется в него, и намеревается выйти за него замуж, чтобы вернуть себе и своим детям прежний статус.

Но Филипп, ожесточенный и циничный человек, не обращает на неё внимания, и тогда Анжелика прибегает к шантажу, угрожая выдать старую тайну, которая может испортить ему жизнь. Филипп соглашается, они заключают брачный контракт и венчаются, но маршал относится к молодой жене очень жестоко. Тем не менее Анжелика прибывает в Версаль и представляется королю. Людовик узнает её, но спокойно приветствует новую маркизу у себя при дворе.

Анжелика и король

• Название на французском: Angélique et le Roy
• Дата первой публикации: 1959
• Временной период событий: 1666—1670/1671

При дворе Анжелика пользуется успехом, успешны и её коммерческие дела. Однако семейная жизнь не удается, супруги почти все время врозь, хотя после рождения сына — маленького Шарля-Анри — их отношения начинают налаживаться, потому что Филипп, не желая сам себе в этом признаться, полюбил Анжелику. Но на Анжелику обращает внимание король, хотя она хочет только одного — спокойно жить с мужем и детьми. Старшие дети — Флоримон и Кантор — становятся пажами при дворе. Вскоре второй сын Анжелики — восьмилетний Кантор, обладающий чудесным голосом, едет в морскую экспедицию на Средиземное море в свите адмирала герцога де Вивонна.

На корабль, где находится мальчик, нападает знаменитый пират Рескатор, захвативший монополию на торговлю серебром на Средиземном море. Когда Анжелика получает известие о гибели сына, Филипп поддерживает её в горе. Но Филипп — человек внутренне несвободный, хотя и не настолько сервильный, как многие дворяне того времени. Зная о намерении короля сделать Анжелику своей любовницей, он видит для себя единственный выход — смерть, которую ищет и находит в бою. Вернувшись ко двору через несколько месяцев после гибели мужа, Анжелика вновь испытывает внимание короля и ненависть его фаворитки — Атенаис де Монтеспан. Сумев противодействовать её интригам, она в очередной раз оказывается перед выбором — самой стать фавориткой короля или покинуть двор.

Чувства её к королю нельзя назвать простыми, но она отказывает ему, потому что не может простить гибели Жоффрея, воспоминания о котором до сих пор вызывают у неё глубокое страдание. Чтобы заставить её переменить решение, король с документами в руках доказывает Анжелике, что казнь Жоффрея на костре была инсценирована, его же собирались отвезти в крепость. Однако по дороге измученный пытками узник попытался бежать, но утонул в Сене. Анжелика не верит в гибель Жоффрея. Король пытается убедить её в том, что, даже если Жоффрей и остался жив, они с Анжеликой стали другими людьми, и будущего у их чувства нет и быть не может. Но Анжелика дает себе слово разыскать мужа, сколько бы времени и сил на это ни понадобилось.

Неукротимая Анжелика

• Название на французском: Indomptable Angélique
• Дата первой публикации: 1960
• Временной период событий: 1670/1671-1671/1672

Анжелика убеждается в том, что Жоффрей не утонул, и, более того, разыскивал её уже после второго замужества. Она чувствует, какую ошибку в своё время совершила. Оказывается, её сыновья от Жоффрея, Флоримон и Кантор, всегда были убеждены в том, что их отец жив. В поисках мужа Анжелика отправляется на Средиземное море, где затерялись его следы. Она попадает в плен к пиратам, и как рабыня попадает на Крит, откуда собирается бежать вместе с товарищами по несчастью.

Её продают на невольничьем рынке, причём покупает её знаменитый Рескатор. Об этом человеке на Средиземноморье рассказывают легенды. Этот человек никогда не снимает маску, голос у него хриплый и низкий, а походка легкая. Он сумел монополизировать торговлю серебром, чем упорядочил цены. Это вызвало преклонение у одних и ненависть у других. Увидев Рескатора, Анжелика испытывает странное чувство (и неудивительно, ведь Рескатор — это и есть граф де Пейрак, но сама Анжелика об этом не знает). Но Анжелика сбегает вместе со своим другом Савари. Попадая на остров Мальта, Анжелика попадает в ловушку к пиратам, которые хотят насолить Рескатору. Пираты везут Анжелику в Алжир и продают управляющему гаремом султана Осману Фераджи.

Он понимает, какая необыкновенная личность перед ним и пытается убедить Анжелику в том, что стать женой султана — её судьба. Когда Анжелика оказывается в гареме, перед ней снова встает соблазн поддаться ходу событий, но она снова пытается выбраться на волю. Султану она оказывает сопротивление, за что её подвергают пытке. Осман Ферраджи оставляет ей время на размышление, поместив её в нижний гарем для отверженных жен султана. Однако внезапно он понимает, что Анжелике предназначена совсем другая участь, и пытается изменить сложившиеся обстоятельства. В этот момент она совершает побег вместе с Коленом Патюрелем и ещё несколькими невольниками. Побег удается, но до Сеуты — испанского владения в Африке, добираются только двое — Анжелика и предводитель рабов Колен Патюрель. Во время одинокого перехода через пустыню и горы Колен признается Анжелике в любви. Анжелика же после моря и пустыни окончательно убеждается, что двор — не для неё, что она должна искать новую, свободную землю. Но её ждет арест по приказу короля.

Бунтующая Анжелика (Анжелика в мятеже)

• Название на французском: Angélique se révolte
• Дата первой публикации: 1961
• Временной период событий: 1671/1672-1675/1676

Арестованную Анжелику привозят в замок дю Плесси, где под присмотром слуг живёт её младший сын от Филиппа — Шарль-Анри. Вскоре туда приезжает её старший сын Флоримон, отправленный домой из колледжа иезуитов. Флоримон до боли напоминает Анжелике Жоффрея. Он не только похож на отца внешне, но унаследовал от него интерес к химии и другим наукам. Обстановка в провинции, где рядом живут гугеноты и католики, очень напряжённая. Преследования гугенотов и налоговые тяготы для всех приводят к беспорядкам. Король требует наказать виновных, силой привести гугенотов в католическую веру. От Анжелики же он хочет публичного покаяния в непослушании и нарушении его приказа, ведь она покинула страну без разрешения монарха. Он угрожает лишить её и Флоримона всех прав. Анжелика понимает, что за этим последует другое требование — стать любовницей короля.

Анжелика готова согласиться на его условия, чтобы не пострадали её дети и её земляки. Но на этот раз судьба делает выбор за неё. Королевские войска громят соседний замок, принадлежащий барону-гугеноту. Анжелика укрывает у себя семью барона, и тогда нападению подвергается замок самой Анжелики. Флоримон бежит из дома незадолго до этих событий. Он надеется найти отца. Анжелика со слугами отчаянно сопротивляется, но солдаты врываются в дом, убивают гугенотов, некоторых слуг, насилуют Анжелику и других женщин. После этой катастрофы Анжелика находит пятилетнего Шарля-Анри мертвым. Охваченная гневом и горем, она становится одним из вождей восстания, охватившего весь край.

Но Анжелику ожидает ещё один удар — она обнаруживает, что беременна от насильника. В ужасе она дважды пытается избавиться от ребёнка — ещё до его рождения, и сразу после, подбросив новорожденную девочку к дверям приюта. Но случай возвращает её Анжелике, и малышка обретает материнскую любовь, а сама Анжелика — новый смысл в жизни. Восстание продолжается три года, и после его разгрома Анжелика с маленькой Онориной на руках находит спасение в стенах монастыря, причём спасение не только физическое, но и духовное — она избавляется от ожесточенности и обретает новую надежду — надежду на то, что время умирать прошло, и должно прийти время любить.

Она уходит из монастыря и пытается добраться до моря, но её снова арестовывают. Из-под ареста её спасает купец из Ла-Рошели Габриэль Берн. Она становится служанкой в его доме. Преследования и постоянное давление приводят гугенотов к решению бежать из страны. Побег чуть не срывается, но Анжелика обнаруживает недалеко от Ла-Рошели пиратский корабль, и узнает его капитана — Рескатора. Она просит его спасти беглецов — пятьдесят человек с детьми. Он соглашается, и Анжелика за одну ночь организовывает эвакуацию. Гугенотов преследуют солдаты, но люди Рескатора прикрывают их. Им удается сесть на корабль. Они уходят в океан, и Анжелика чувствует себя обновленной и счастливой.

Анжелика и её любовь

• Название на французском: Angélique et son Amour
• Дата первой публикации: 1961
• Временной период событий: лето-осень 1675/1676

На борту корабля Анжелику не оставляют мысли о Рескаторе. Ей кажется, что он напоминает её первого мужа, но Анжелика отказывается от этой мысли. Однако неделю спустя Рескатор открывается ей — он и есть Жоффрей де Пейрак. Когда его везли в тюрьму, он бежал и добрался до Парижа. Там, искалеченный пытками и на грани истощения после изнурительного путешествия, он сумел забрать из своего парижского дома золото и укрыться в монастыре лазаристов. Они спасли ему жизнь. Бежав с помощью монаха отца Антуана в Марсель, он сумел связаться со старым другом — марокканским учёным врачом.

Жоффреем, как учёным, заинтересовался правитель Марокко, и ему помогли туда перебраться. Врач вылечил его и даже избавил от хромоты. Но певческий голос Жоффрей потерял. Он стал работать для правителя Марокко, и несколько лет провел в Африке в поисках золота, налаживая отношения с местными племенами. Вернувшись на Средиземное море, Жоффрей начал торговать серебром и вновь разбогател. Все эти годы он тосковал по Анжелике, но не подозревал, через что ей пришлось пройти. Он разыскивал её и выяснил, что она стала женой маршала Франции. Тогда он решил, что потерял её навсегда, что она превратилась в обычную придворную даму, утратив внутреннюю красоту и очарование, которые и привлекали его больше всего.

Все это заставило его страдать, и, когда он узнав, что его младший сын Кантор находится на одной из галер адмирала де Вивонна, то попытался выкупить мальчика, но подвергся нападению и, защищаясь, потопил галеру. Кантора он спас, но его рассказы о матери только добавили горечи. И, когда Жоффрей обнаружил, что Анжелика на Средиземном море и захвачена в рабство, то был глубоко потрясен. Он выкупил её, но потерял в тот же день. Меццо-Морте потребовал от него обещания уйти из Средиземного моря в обмен на сведения об Анжелике.

Жоффрей дал это слово, и сдержал его, несмотря на то, что в Марокко получил вести о её гибели в пустыне во время побега. Он начал новую жизнь в Америке, но забыть свою возлюбленную не мог. Однако отца разыскал старший сын Флоримон. Так Жоффрей узнал, что Анжелика жива, и снова пустился на её поиски. Но когда они встречаются после пятнадцатилетней разлуки, то сначала не могут понять друг друга, каждый считает, что любовь другого исчезла. Однако эти люди настолько сильны, а чувства их настолько глубоки, что любовь их возрождается с новой силой.

На корабле происходит бунт, но Жоффрей де Пейрак не наказывает зачинщиков, потому что желает заселить побережье Мэна, (неподалеку от современной американо-канадской границы), где основал независимое поселение Голдсборо, но ещё и потому, что его просит Анжелика. Сам он человек здравомыслящий, и теперь стал более осторожен. Все пережитые им страдания, казалось бы, должны были вызвать у него разочарование в жизни и ожесточение. Но он тем не менее остается по-прежнему с открытой миру душой, с некоторой склонностью к театральным эффектам, и продолжает любить жизнь во всех её проявлениях. И в этом помогает ему вновь обретенная любовь к Анжелике. Он называет маленькую Онорину своей дочерью, а встреча Анжелики с сыновьями, одного из которых она считала погибшим, наконец соединяет всю семью. Теперь они вместе с группой поселенцев отправляются в глубь континента, где у Жоффрея есть рудники. Вновь обретшие друг друга муж и жена счастливы.

Анжелика в Новом Свете

• Название на французском: Angélique et le Nouveau Monde
• Дата первой публикации: 1964
• Временной период событий: осень 1675/1676 — лето 1676/1677

Анжелика и Жоффрей преодолевают конфликт с представителями колониальных властей из Квебека и племенами ирокезов, но не все идет по плану. Им приходится провести суровую зиму на небольшом руднике, в конце зимы они страдают от голода, но получают помощь от дружественных индейцев. Они узнают, что в Канаде у них появился враг — иезуит Себастьян д’Оржеваль, утверждающий, что слух о появлении некоего демона Акадии в женском обличии имеет прямое отношение к Анжелике.

Он обвиняет Анжелику в колдовстве, а Жоффрея — в недостаточной вере. Любовь двоих людей, кажется ему, противоречит любви к Богу. А Жоффрей не обращает внимания на то, как молятся Богу его люди. В Вапассу вместе живут и работают испанцы, англичанин, французы-гугеноты и французы-католики. Все вместе они преодолевают холод, голод и болезни. Анжелика прекрасно ладит с ними, лечит их, помогает им. Необычайная впечатлительность и чуткость к окружающему помогают ей обрести своеобразный дар предвидения.

Она начинает изучать английский язык, а также языки индейцев. В этом ей помогают муж и сыновья. В отношениях с семнадцатилетним Флоримоном у неё почти никогда не было сложностей, но пятнадцатилетний Кантор, более замкнутый, долго не мог привыкнуть к матери, с которой расстался очень рано. Но Анжелике удается добиться того, что сын начинает понимать её и становится к ней ближе. Наступает весна. Флоримон ещё зимой отправляется в далекую экспедицию, а Жоффрей и Анжелика собираются вернуться на побережье. Долгая зима, совместно пережитые трудности только укрепили их чувства.

Искушение Анжелики

• Название на французском: La Tentation d’Angelique
• Дата первой публикации: 1966
• Временной период событий: лето 1676/1677

Анжелика и Жоффрей направляются по реке Кеннебек в Голдсборо. Жоффрею приходится отстаивать свою позицию перед иезуитом ле Герандом, высокообразованным и сложным человеком. Всплывает сравнение с Люцифером, упреки в непокорности. Жоффрей видит, что к нему присматриваются и что в этом таится угроза. Его авантюризм, постоянная активность и внутренняя свобода, те же качества, что у Анжелики, делают их вдвоем необычайно сильными и в то же время уязвимыми. А если вспомнить о том, что Анжелику многие считают Демоном Акадии, опасность становится явной. Вскоре угроза осуществляется. По дороге они разлучаются из-за ложных известий.

В Мэне начинаются боевые действия, индейцы нападают на посёлки колонистов. Анжелика оказывается в английской деревне как раз в тот момент, когда её захватывают индейские союзники канадцев. Ей удается избежать плена и с группой английских поселенцев, в сопровождении своего сына, добраться до побережья. Она ранит одного пирата, а затем спасает ему жизнь; вся эта история носит трагикомический оттенок. Но вскоре её берет в заложницы пират Золотая Борода. С изумлением и радостью Анжелика узнает в пирате Колена Патюреля. Оказывается, Колен был послан к берегам Мэна специально, чтобы остановить Рескатора и занять его земли. Колен, не подозревая о том, что Анжелика — жена Рескатора, и думая только о своей любви к ней, пытается возобновить их связь. Анжелика чувствует влечение к Колену, но тем не менее преодолевает искушение и отвергает его. Однако свидетелем сцены между ними становится один из людей Жоффрея, у него создается ложное впечатление о произошедшем.

Вернувшись в Голдсборо, он рассказывает обо всем Жоффрею, не зная, кем была женщина, которую он видел. Тем временем Колен передает Анжелику английскому моряку Джеку Мервину, на чьем корабле находят спасение многие беженцы. Во время поездки Джек Мервин спасает Анжелике жизнь, когда она чуть не утонула. Барк приходит в Пенобскот, где разношерстные пассажиры корабля узнают, что Джек Мервин — иезуит отец де Вернон, ездивший в Новую Англию с разведывательной миссией. Анжелика возвращается в Голдсборо, но Жоффрей, в отчаянии от её мнимой измены, не может сдержать свой гнев. Она же, чувствуя все же определенную вину, не в состоянии сразу объясниться. На другое утро Жоффрей захватывает корабль Золотой Бороды, но сам Колен скрывается. Вскоре Колена, Анжелику и Жоффрея поодиночке заманивают на небольшой островок, чтобы спровоцировать столкновение. Однако они достойно сумели избежать ошибки. Колен схвачен, и все ожидают, что он будет повешен.

Но Жоффрей знает, что ему нужно обеспечить нормальную жизнь в Голдсборо, где бок о бок живут самые разные люди. И, вместо того, чтобы уничтожить Колена, он предлагает ему управлять поселением, потому что ему хорошо известно умение Золотой Бороды ладить с окружающими и его организаторский талант. Колен дает согласие, а Жоффрей, понимая, что у них есть более опасные противники, собирается разыскать их. Тогда же у берега терпит бедствие корабль, на котором находились девушки, отправленные из Франции в жены колонистам. Команда гибнет почти вся, но пассажирки спасены. Как раз в тот момент, когда между Анжеликой и Жоффреем происходит попытка примирения, на берег доставляют покровительницу королевских невест, знатную даму Амбруазину де Модрибур.

Анжелика и демон

• Название на французском: Angelique et la Demone
• Дата первой публикации: 1972
• Временной период событий: лето-осень 1676/1677

Примирение между супругами было полным, более того, они сумели раскрыть друг другу душу. В Голдсборо прибывает множество разнообразных людей, в том числе губернатор Акадии, иезуит отец де Вернон. В этой пестрой толпе выделяется герцогиня Амбруазина де Модрибур. Жоффрей присматривается к ней с недоверием и подозрением, но Анжелика чувствует тревогу и ревность. Через несколько дней Жоффрей отправляется в поездку, которая должна была занять неделю или две. Анжелика остается в Голдсборо, чтобы помочь своей подруге Абигель Берн, ожидающей ребёнка.

Амбруазина вместе с девушками уезжает, но вскоре после отъезда Жоффрея возвращается. В посёлке начинаются странные события, кто-то опоил индианку — повивальную бабку, потом попытались отравить поправляющуюся после родов Абигель. Анжелика охвачена страхом. Отец де Вернон, которого Себастьян д’Оржеваль настраивает против супругов де Пейрак, желает сам узнать истину. После знакомства с Жоффреем этот широко мыслящий человек не становится его врагом. Он принимает исповедь Анжелики и теперь окончательно переходит на сторону наших героев. Более того, он подозревает, что Демоном Акадии скорее можно назвать герцогиню де Модрибур. Он собирается выступить на стороне супругов де Пейрак в Квебеке, но погибает в спровоцированной драке с протестантским пастором, которого кто-то натравил на иезуита.

Амбруазина уговаривает Анжелику отправиться в Порт-Ройял, где стремится вызвать в ней недоверие к Жоффрею. Анжелика начинает понимать, что именно Амбруазина сеет зло. Она устраивает её отъезд из Порт-Ройяла, но покушения и смерти не прекращаются. Вскоре взрывают корабль, принадлежащий губернатору Акадии, а потом Анжелика узнает, что Амбруазину видели вместе с Жоффреем в прибрежном поселении Тидмагуш. Вместе с губернатором и сыном она приходит в Тидмагуш, но Жоффрея там нет — он отплыл несколько дней назад. Вокруг посёлка бродят бандиты, погибают две женщины из окружения Амбруазины, Амбруазина пытается уверить Анжелику в измене Жоффрея.

Анжелика приходит в отчаяние, но её поддерживают друзья. Кантору удается уплыть из Тидмагуша — он хочет привести на помощь отца. И Жоффрей приходит на помощь буквально в последний момент, когда Анжелике грозит гибель от руки убийц. Он задерживался потому, что преследовал врагов и разыскивал свидетеля, чтобы выяснить истинного виновника всех бед. Амбруазину разоблачают — она была послана в Америку, чтобы уничтожить Жоффрея если не физически, то морально. Это извращенная женщина с необычайно развитым аналитическим умом, абсолютно лишенная всяких моральных принципов. Зависть к Анжелике и Жоффрею, их необычайной любви, их гармоничности и жизнелюбию буквально снедает её. Разоблачение приводит к тому, что сообщников её убивают, а сама Амбруазина, избитая до полусмерти, пытается бежать. Вскоре в лесу находят её тело, истерзанное дикими зверями до неузнаваемости. После всех страшных событий Анжелика и Жоффрей чувствуют ещё большую близость друг к другу.

Анжелика и заговор теней

• Название на французском: Angélique et le Complot des Ombres
• Дата первой публикации: 1976
• Временной период событий: осень 1676/1677

Корабли Жоффрея де Пейрака движутся к Квебеку. Во время одной из остановок Анжелика, движимая предчувствием, спасает жизнь Жоффрею, на которого покушаются наёмные убийцы. Её охватывает тревога и сомнения, хотя Жоффрей уверяет её, что только в Квебеке они смогут начать свой путь домой и вернуть все утраченное, только в Квебеке они смогут обеспечить безопасность своих поселений в Мэне.

Во время этого путешествия перед Анжеликой снова встает её прошлое, Париж и Ла-Рошель. Она задумывается и о том, каким хочет видеть будущее, и обращается к прошлому, чтобы понять настоящее. Когда флотилия останавливается в небольшом посёлке Тадуссак, Жоффрей задерживает там корабль, идущий из Франции. Пассажиры корабля измучены тяжелым путешествием. Среди них находится мать Маргарита Буржуа, основательница монастыря в Монреале, и человек, который должен проследить за Анжеликой и Жоффреем.

Это — старый знакомый Анжелики по Ла-Рошели Николя де Бардань, и за его назначением стоит полицейский Дегре, на помощь которого надеется Анжелика. Население Тадуссака в основном хорошо относится к Пейраку и его людям, а Маргарита Буржуа становится их сторонницей. Тем временем к родителям присоединяется Флоримон, и вся семья прибывает в Квебек.

Анжелика в Квебеке

• Название на французском: Angélique à Québec
• Дата первой публикации: 1980
• Временной период событий: зима 1676/1677 — весна 1677/1678

Квебек и другие поселения Новой Франции в постоянной опасности нападений. Перед Анжеликой и Жоффреем стоит нелёгкая задача — перевести на свою сторону общественное мнение. И это им удается. У Жоффрея есть давний сторонник — глава иезуитов отец де Мобеж, который высылает из города Себастьяна д’Оржеваля, врага наших героев. Несколько бравируя своей необычностью, граф де Пейрак находит поддержку со стороны в лице губернатора Канады Фронтенака и многих других жителей города.

Анжелика доказывает иезуитам, что демон Акадии — не она. Живя в городе вместе со всеми детьми — Флоримоном, Кантором и Онориной, супруги вновь испытывают свои чувства — на этот раз городом, обществом. Итак, каждый из них заводит в городе свои знакомства, находит старых и новых друзей. Некоторое отдаление, скорее мнимое, чем истинное, которое почувствовала Анжелика, заставляет её страдать и приводит в смятение, но, тем не менее, доказывает и показывает, как сильна их любовь.

В конце концов Анжелика и Жоффрей ещё раз убеждаются, что полноценно жить и дышать друг без друга не могут. Однако судьба снова ставит их перед выбором. И выбор этот нелегок. Цель, казалось, достигнута — король возвращает им титул и состояние и приглашает вернуться. Но герои понимают, что возвращение таит в себе опасность, и решают, тем не менее, остаться в Америке, хотя и отправляют во Францию своих сыновей. Возвращение откладывается, но не отменяется.

Дорога надежды

• Название на французском: Angélique, la Route de l’Espoir
• Дата первой публикации: 1984
• Временной период событий: осень 1678/1679 — лето 1679/1680

Анжелика и Жоффрей счастливы и решают строить свою жизнь заново, с самого начала. И этим началом должен стать ребёнок, рождённый в счастливой семье, ребёнок, которого мать и отец будут растить вместе. Их желание сбывается вдвойне — рождаются близнецы. Однако, едва появившись на свет, они оказываются на грани смерти. Анжелике тоже грозит гибель от приступа малярии. Но Жоффрей спасает жизнь жене и детям, вовремя разыскав лекарей.

Эти драматические события происходят в Новой Англии, куда супруги отправились летом. Возвращаясь из Нью-Йорка, они остановились в Салеме, городе, где через несколько лет будет происходить знаменитый и позорный процесс ведьм. Колония, где смешаны суровые конгрегационалисты и бесстрашные авантюристы, а поселения постоянно подвергаются нападениям, этот мир воспринимается Анжеликой, вернувшейся к жизни, во всем своем разнообразии. Спасенная благодаря любви, она ещё раз убеждается — рай — это счастье на Земле.

Её убеждение крепнет и благодаря философской беседе с одним из руководителей колонии Самуэлем Векстером. Векстер, пуританин, человек своего времени, тоже оценивает её самобытный ум. Тем не менее чувство победы оказывается неполным — они узнают о гибели своего врага — отца д’Оржеваля и о том, как он перед смертью проклинал их. Но сейчас Анжелика и Жоффрей хотят быть только счастливыми. Они все ближе узнают друг друга, их понимание увеличивается, зима в Вапассу, куда они вернулись, проходит хорошо, земли Жоффрея процветают, дети растут. Они усыновляют ещё одного ребёнка. Онорина же начинает испытывать страх и хочет ехать учиться в Монреаль.

Родители отвозят её в Канаду, а на обратном пути Анжелика узнает, что их противники во Франции вновь пытаются им навредить, более того, у неё зарождается подозрение, что Амбруазина, которую считали погибшей, жива, а вместо неё похоронили другую женщину. Тем не менее она чувствует, что никакие угрозы не смогут поколебать выстраданное ими счастье.

Победа Анжелики

• Название на французском: La Victoire d’Angélique
• Дата первой публикации: 1985
• Временной период событий: лето 1679/1680 — весна 1681/1682

Анжелике и Жоффрею суждено пережить ещё одно испытание. Они вынуждены решиться на разлуку, которая приносит обоим сильнейшую боль. Эта разлука, застигшая их на вершине любви и счастья, тем не менее необходима. Губернатора Фронтенака, который поддерживал Жоффрея, отзывают в Париж. И Жоффрей отправляется с ним во Францию, чтобы справиться с врагами, обеспечить безопасность поселений в Америке и подготовить их с Анжеликой возвращение на родину. Анжелика, оставшись в Америке, узнает о возвращении Амбруазины, которая очень опасна и может угрожать жизни Онорины. Однако Амбруазину останавливает Кантор, узнавший её во Франции. Он настигает её в Монреале и уничтожает.

Кантор собирается разыскать бежавшую Онорину, но его останавливает ранняя и морозная зима. Сестру он разыщет у индейцев только весной. Анжелике же, возвратившейся в Вапассу, удается остановить отряд канадцев, напавших на форт. Метким выстрелом она поражает их командира, который раньше был другом семьи Пейрак, а теперь пытался уговорить Анжелику сдаться. Хотя все жители, кроме Анжелики и детей, захвачены в плен, враги поворачивают обратно. Небольшие рудники и Голдсборо теперь вне опасности. Она остается с тремя маленькими детьми в разрушенном форте под угрозой голодной смерти. Отчаяние и надежда сменяют друг друга в её душе, как облака, плывущие по бесконечному небу. Одна перед лицом Бога и природы, она дает слово остаться в живых и спасти детей, чтобы победить и вернуться к любимому.

И спасение приходит от ирокезов, которые подбрасывают ей не только пищу, но и полумертвого после пыток отца д’Оржеваля. Оказывается, двумя годами раньше его спутник намеренно объявил д’Оржеваля погибшим. Анжелика выхаживает его и он, переживший плен, страх, и заново оценивший свою жизнь, из врага становится другом. Д’Оржеваль спасает Анжелику и детей. Если бы не его чутье, Анжелика бы никогда не узнала, что поблизости от форта бродит лось, который, убитый её рукой, послужит им всем пищей. Если бы не д’Оржеваль, её младшая дочь Глорианда, возможно, погибла бы от цинги. Их споры, их беседы в заброшенном зимнем убежище позволяют ей укрепиться в своих взглядах и лучше понять себя и окружающий мир. Но д’Оржеваль, понявший, что воззрения его были неверны, сам не желает или не может попытаться начать новую жизнь. Он гибнет от рук индейцев, когда спасательная экспедиция из Голдсборо приходит весной в Вапассу. Анжелика с детьми, к которым присоединяются Кантор с Онориной, собирается вернуться на побережье. Она ждет встречи с мужем, чтобы больше никогда не расставаться с ним. Теперь она уверена в окончательной победе.

Экранизации

На основе романов были сняты фильмы:

1. Анжелика — маркиза ангелов (1964)
2. Великолепная Анжелика (1965)
3. Анжелика и король (1966)
4. Неукротимая Анжелика (1967)
5. Анжелика и султан (1968)
6. Анжелика, маркиза ангелов (2013)

Отрывок, характеризующий Анжелика (серия книг)

– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».