Анжерский апокалипсис

Анжерский апокалипсис. 1373—1381

Tapisserie de l'Apocalypse

Шерсть, шёлк

Анже

«Анжерский апокалипсис» — серия шпалер, представляющих сцены Откровения Иоанна Богослова. Находятся во французском городе Анже. Шпалеры созданы между 1373 и 1381 годами для Людовика I Анжуйского. Изначально в серии были семь частей, каждая из которых состояла из четырнадцати шпалер, семи с красным и семи с синим фоном, а также изображения большой фигуры под балдахином, представляющей самого Иоанна. До наших дней дошли лишь 64 шпалеры, выставленные в специальном музее на территории Анжерского замка. Это самая большая в мире серия средневековых шпалер.

История

Картоны для шпалер были выполнены в 1375—1379 годах нидерландским художником Жаном де Бондолем, работавшим при дворе французского короля Карла V. Источником для композиций, воплощённых в серии ковров, послужили миниатюры из рукописных «Комментариев к Апокалипсису» (X век) Беатуса из Льебаны, манускрипт принадлежал Карлу V. Шпалеры были заказаны придворному ткачу Николя Батаю для Людовика I Анжуйского. По всей видимости, шпалеры были выполнены в Париже, в мастерской Николя Батая, Робером Пуассоном. Они были завершены около 1381 года. В XV веке Рене Добрый, герцог Анжуйский и король Неаполя, подарил их Анжерскому собору.

Шпалеры сотканы из шёлка и шерсти, использованы растительные красители — индиго, корень марены, желтоцвет, кармин. У каждого цвета не более пяти оттенков.

В конце XVIII и начале XIX века серия шпалер понесла существенный ущерб, так как была выставлена в галерее с большими окнами, и краски выцвели под действием солнечного света. Между 1843 и 1870 годами шпалеры были отреставрированы.

В конце 1930-х годов цикл внимательно изучал реформатор искусства шпалеры Жан Люрса, называвший «Анжерский апокалипсис» «Сикстинской капеллой, выполненной из шерсти». Исследования знаменитой серии помогли Люрса сформировать основополагающие принципы шпалерного ткачества XX века, во многом опирающиеся на опыт средневековых мастеров.

Сюжеты

Из семи первоначально изготовленных частей сохранились шесть. Ансамбль шпалер имеет в длину 103 метра и в высоту около 4,5 метра. Каждая часть содержала 7 синих и семь красных шпалер, каждая из которых разделена на две части, верхнюю и нижнюю. Шпалеры не просто являются иллюстрацией к Апокалипсису, но и содержат информацию о политической и экономической жизни Франции XIV века.

Утерянные либо сохранившиеся лишь фрагментарно сюжеты выделены курсивом.

Первая часть

Сохранилась не полностью.

• Большая фигура под балдахином

Сверху:

• Иоанн Богослов на Патмосе.
• Семь церквей. В материальном плане представлены семь упомянутых в Апокалипсисе церквей, в духовном — семь ангелов. В левой части шпалеры изображён Иоанн Богослов, закрывающий рот левой рукой: он провозглашает Откровение, написанное в книге, которую он держит в правой руке.
• Обоюдоострый меч. Иоанн Богослов распростёрт перед Сыном Человеческим посреди семи звёзд и семи светильников.
• Величие Господа. Второе видение Иоанна, в котором появляются четыре тетраморфа.
• Двадцать четыре старца, распростёршихся перед Сидящим на престоле.
• Плач Иоанна Богослова
• Заклание Агнца

Снизу :

• Агнец открывает книгу.
• Первая печать : конь белый.
• Вторая печать : конь рыжий и война.
• Третья печать : конь вороной и голод.
• Четвёртая печать : конь бледный и смерть.
• Пятая печать : души убиенных за слово Божие.
• Шестая печать : великое землетрясение.

Вторая часть

Сохранилась не полностью.

• Исчезнувшая фигура

Сверху:

• Четыре ветра (сохранился лишь фрагмент)
• Облеченные в белые одежды
• Седьмая печать: семь труб
• Ангел с кадильницей.
• Ангел опустошает кадильницу.
• Первая труба: град и огонь (сохранился лишь фрагмент)
• Вторая труба

Снизу:

• Третья труба: Звезда Полынь
• Четвёртая труба
• Пятая труба: саранча.
• Шестая труба: ангелы Евфрата.
• Мириады всадников.
• Ангел с книгой
• Иоанн Богослов ест книгу

Третья часть

• Большая фигура под балдахином

Сверху:

• Измерение храма
• Два свидетеля
• Смерть двух свидетелей
• Радость народов о смерти свидетелей
• 3 Воскрешение свидетелей
• Седьмая труба
• 5 Жена, облеченная в солнце.

Снизу:

• Михаил побеждает дракона
• Жена получает крылья
• Дракон преследует жену
• Дракон сражается со служителями Божиими
• Зверь, выходящий из моря

(13:1) И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные. (2) Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.

• Поклонение дракону
• Поклонение зверю

Четвёртая часть

• Большая фигура под балдахином

Сверху:

• Новое поклонение зверю
• Зверь, вышедший из земли, низводит огонь с неба на землю.
• Поклонение образу зверя.
• Число зверя.
• Агнец на горе Сионе.
• Новая песнь перед престолом.
• Ангел возглашает благую весть.

Снизу:

• Второй ангел провозглашает падение Вавилона.
• Третий ангел и Агнец
• Сон справедливых.
• Дом избранных.
• Великое точило гнева Божия.
• Жатва сидящего на облаке
• Семь чаш гнева Божия.

Пятая часть

Сохранилась не полностью.

• Большая фигура

Сверху:

• Ангелы получают золотые чаши
• Первая чаша вылита на землю.
• Вторая чаша вылита в море.
• Четвёртая чаша вылита на солнце (фрагмент).
• Пятая и шестая чаши вылиты на престол зверя и в Евфрат.
• Жабы.
• Седьмая чаша вылита на воздух.

Снизу:

• Блудница, сидящая на водах.
• Блудница на звере.
• Падение Вавилона, сделавшегося жилищем бесов.
• Ангел поверг камень в море
• Приговор блуднице
• Брак Агнца
• Иоанн Богослов и ангел (важный фрагмент).

Шестая часть

Сохранилась не полностью.

• Фигура не сохранилась

Сверху:

• Точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя
• Птицы пожирают трупы
• Сидящий на коне хватает зверя
• Зверь и лжепророк живые брошены в озеро огненное
• Дракон скован на тысячу лет(фрагмент)
• Судьи
• Сатана осаждает Город

Снизу:

• Дьявол брошен в огненное озеро
• Страшный суд
• Новый Иерусалим
• Измерение Нового Иерусалима
• Река исходит из Престола Божьего
• Иоанн Богослов перед ангелом (фрагмент)
• Иоанн Богослов перед Иисусом Христом (фрагмент)

Источники

• [www.le-flamant-rose.org/apocalypse/ Анжерский апокалипсис.] Все гобелены, сопровождённые текстом Откровения.
• Robert G. Calkins, Monuments of medieval art, Cornell University Press (1979).

Литература

• Савицкая В. Превращения шпалеры. — М.: Галарт, 1995. — ISBN 5-269-00294-9
• Louis Réau, Iconographie de l’art chrétien — Presses universitaires de France 1955
• Liliane DelwasseI La tenture de l’Apocalypse d’Angers — SBN 978-2-85822-968-0
• Giraud-Labalte, Claire: Der Wandteppich der Apokalypse. Rennes 1982 (Amtlicher Kunstführer des Museums)
• Hansmann, Wilfried: Das Tal der Loire. Köln [1976] 13. Auflage 1989. (DuMont Kunst-Reiseführer), S. 259—270
• Erlande-Brandenburg, Alaine: Gotische Kunst. Freiburg-Basel 1984
• Regards sur la tapisserie. Association des conservateurs des antiquités et objets d’art de France; unter Leitung von Guy Massin-Le Goff und d'Étienne Vacquet. Edion Actes Sud, 2002.
• L’Apocalypse d’Angers., Zeitschrift: Dossier de l’art, n°31, August 1996.

Отрывок, характеризующий Анжерский апокалипсис

Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.