Анигозантос Мэнглза
| Анигозантос Мэнглза | |||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||
|
Anigozanthos manglesii D.Don | |||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||
Анигозантос Мэнглза (лат. Anigozanthos manglesii) — вид травянистых многолетних растений рода Анигозантос семейства Гемодоровые, произрастает на западе Австралии.
Самый красивый из видов анигозантоса, он стал символом штата Западная Австралия. Цветущий с августа по ноябрь в городских и прибрежных районах, он очень сильно выделяется среди других растений. Вид не находится под угрозой исчезновения, но так как популяция достаточно сильно сократилась, он охраняется рядом законодательных актов штата.
Содержание
Ботаническое описание
Многолетнее растение высотой 30—120 см и шириной 40—60 см.
Листья вертикальные, двурядные, мечевидные, с влагалищным основанием, серо-зеленые, 30-60 см длиной. Пластинка листа обычно сжата с боков, как у ирисов. Листья образуют приземную розетку, из которой выходит облиственный, красно-ворсистые, изредка ветвистый стебель, несущий слабо развитые стеблевые листья, иногда редуцированные до чешуек, и заканчивающийся соцветием. Длина этих стеблей составляет до 1,2 м высотой.
Цветы длиной 6—10 см, с загнутыми долями, красные с жёлто—зелёным, постепенно становящимися темно—зелёными, с шестью тычинками, собраны по 7 штук в кисти длиной 5—14 см. Украшенными они лимонно-зелеными ворсинками с наружной стороны у основания или красными, иногда жёлтыми или абрикосово-жёлтыми.
Плод — обычно локулицидная коробочка. Семена обычно черные, зародыш в семени маленький, с обильным эндоспермом.
Цветёт с августа и по ноябрь.
Распространение и экология
Вид широко распространён по пяти юго-западным биогеографическим регионам Австралии:
- Geraldton Sandplains — на севере;
- Swan Coastal Plain, Jarrah Forest и Avon Wheatbelt — в центре ареала;
- Warren — на юге.
Растёт на белых, жёлтых или серых песках или песчаных суглинках.
Таксономия
Этот вид был впервые описан английским ботаником Дэвидом Доном в 1834 году:
- Этот необычайно красивый вид Анигозантоса был выращен Робертом Манглезом, эсквайром, в саду Whitemore Lodge, Berks., из семян, привезённых губернатором этой колонии Джеймсом Стирлингом с Лебединой реки и переданных господину Манглезу…
Существуют два признанных подвида:
- Anigozanthos manglesii subsp. quadrans Hopper
На севере этоот подвид доходит до Shark Bay.
- Anigozanthos manglesii subsp. manglesii D.Don
Произрастает от Gingin на севере и до Cape Leeuwin на юге.
Культивирование
Этот вид хорошо прорастает из семян. Поскольку после второго сезона внешний вид растения сильно ухудшается, то его рассматривают как двухлетнее. Во время летней засухи растение не поливают. Вид очень восприимчив к грибковой болезни, а листья привлекательны для улиток. Так как анигозантос красив и долго стоит срезанным, то его часто используют для букетов.
Культура и искусство
Анигозантос Манглеза — эндемик юго-западной Австралии. В 1960 году он стал ботанической эмблемой штата Западная Австралия.
См. также
Напишите отзыв о статье "Анигозантос Мэнглза"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса однодольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Однодольные».
Литература
- Hopper Stephen D. Kangaroo paws and catspaws : a natural history and field guide. — Como, W.A. — P. 144 p.. — ISBN 0730959139.
|
Это заготовка статьи по ботанике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Анигозантос Мэнглза
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
