Аникин, Николай Александрович
| Николай Александрович Аникин | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал |
1-м дивизион 197-го гвардейского артиллерийского полка 92-й гвардейской дивизии |
| Сражения/войны | |
| Награды и премии |
|
Никола́й Алекса́ндрович Ани́кин — советский военный, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
Содержание
Биография
Николай Александрович Аникин родился 25 марта 1919 года в городе Усолье Пермской области РСФСР. В 1937 году он поступил в Уральский индустриальный институт имени С.М. Кирова в Свердловске.[1]
В июле 1941 года Н. А. Аникин вступил в армию. Окончив Смоленское артиллерийское училище, получил звание лейтенанта. В июле 1942 года он участвовал в боях на правом берегу реки Дон, командуя артиллерийской батареей, за что был награждён орденом Боевого Красного Знамени. В октябре 1942 года назначен начальником штаба отдельного артиллерийского дивизиона. Участвовал в обороне Сталинграда в составе 62-й армии. В боях на Курской дуге принял командование дивизионом. В 1943 году вступил в ВКП(б). Осенью 1943 года, командуя 1-м дивизионом 197-го гвардейского артиллерийского полка 92-й гвардейской дивизии, капитан Аникин участвовал в форсировании Днепра. Он переплыл на остров Молдован и управлял оттуда огнём батареи. 22 февраля 1944 года Н. А. Аникину было присвоено звание Героя Советского Союза.[1]. Был тяжело ранен в боях Ясско-Кишиневской операции.
После окончания войны Н. А. Аникин жил в Свердловске (ныне - Екатеринбург), затем - в Москве и занимался научной работой, получил степень кандидата экономических наук. Умер в 1977 году.[1]
Источники
- Золотые звёзды Свердловчан. 2-е изд. Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1970
- Энциклопедия Пермской области
- УГТУ-УПИ: очерки истории. 1920—2005. Под ред. С. С. Набойченко. Екатеринбург: изд-во АМБ, 2005
Напишите отзыв о статье "Аникин, Николай Александрович"
Примечания
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13476 Аникин, Николай Александрович]. Сайт «Герои Страны».
Отрывок, характеризующий Аникин, Николай Александрович
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
