Анио Ветус

Достопримечательность

Анио Ветус

Anio Vetus (Старый Анио) — акведук, некогда функционировавший в Древнем Риме.

Название акведука происходит от реки Анио (Аниене), название «старый» акведук получил после строительства нового акведука — Анио Новус в 38 году. Строительство этого водопровода, ставшего вторым в Риме после Аква Аппия, было начато в 272 году и завершено в 269 году до н. э. Строительство началось при цензорах Мании Курии Дентате и Луции Папирии Претексте и шло на средства, полученные после победы над Пирром, завершено при Марке Фульвии Флакке.

В этом акведуке вода поставлялась в Рим из реки Анио, притока Тибра. Длина акведука составляла 64 километра, он почти полностью проходил под землёй. Несколько раз акведук ремонтировался. Первый раз при Квинте Марции Рексе во II веке до н. э., второй раз при Марке Випсании Агриппе в 33 до н. э., а в третий раз при императоре Октавиане Августе с 11 по 4 годы до н. э. После строительства Анио Новус, вода из старого акведука стала использоваться в основном для полива садов.

Литература

• Секст Юлий Фронтин. Об акведуках. I. 6.

Отрывок, характеризующий Анио Ветус

Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.