Анисимов, Пётр Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Николаевич Анисимов
Дата рождения

22 октября 1903(1903-10-22)

Место рождения

Киев

Дата смерти

8 сентября 1969(1969-09-08) (65 лет)

Место смерти

Киев

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Военно-воздушные силы

Годы службы

1922 — 1955

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

генерал-майор авиации
Командовал

34-я воздушная армия

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

иностранные

В отставке

с 1955 года

Пётр Николаевич Анисимов (22 октября 19038 сентября 1969) — советский военный лётчик и военачальник, участник Великой Отечественной войны, командующий 34-й воздушной армией, генерал-майор авиации (11.5.1949 г.).





Биография

Пётр Николаевич родился в Киеве 22 октября 1903 года. Русский[1].

Образование

В Красной армии с мая 1922 г. добровольно, поступив в подготовительную авиационную школу Красного Воздушного флота в Киеве. В декабре 1922 года школа была переименована в Киевское военное училище Красного Воздушного флота, в сентябре 1924 года объединено с Егорьевской авиашколой и переименовано в Ленинградскую военно-теоретическую школу летчиков. Окончив школу в августе 1925 года Пётр Николаевич направлен в Военную школу лётчиков в Борисоглебск, которую окончил в мае 1927 года. Проходил службу на летных должностях в Ленинградском военном округе. С должности командира отряда в октябре 1932 года поступил на Курсы усовершенствования начальствующего состава при Военно-воздушной академии РККА им. профессора Н. Е. Жуковского. В мае 1934 года переведен на должность командира 5-го корпусного отряда в город Псков. Постановлением ЦИК СССР от 25 мая 1936 года за отличную боевую и политическую подготовку личного состава награждён орденом Ленина[1].

В марте 1938 года назначен командиром 7-го истребительного авиационного полка в г. Пушкино, а с ноября — командиром 1-й истребительной авиационной бригады. В марте 1939 года направлен в специальную командировку в Китай, где пробыл до ноября 1940 года. За мужество, отвагу и исключительный героизм, проявленные в боях с врагом удостоен китайским Орденом Заоблачной хоругви (Орден Облаков и Знамени). Назначен командиром 14-й истребительной авиационной дивизии в Киевском особом военном округе в г. Луцке. В мае 1941 года назначен командиром формируемой 63-й истребительной авиационной дивизии, в состав которой вошел только один 62-й штурмовой авиационный полк на Ил-2[1].

С началом Великой Отечественной войны полковник Анисимов в той же должности. До декабря 1941 года полки дивизии (два истребительных и два бомбардировочных) вели боевые действия с аэродромов Харькова, Обоянь, Старого Оскола, Воронежа. В январе Анисимов переведен командиром 5-й резервной авиационной группы. С июля 1942 года после расформирования группы допущен к временному исполнению обязанностей заместителя командира 219-й бомбардировочной авиационной дивизии, а с февраля 1943 года — командиром этой дивизии, с которой прошел весь боевой путь до дня Победы. За успешной выполнение заданий командования дивизии присвоено почетное наименование «Ченстоховская» и она награждена орденами Суворова 2-й степени и Кутузова 2-й степени[1].

После войны дивизия была переведена из Германии в Венгрию, а в ноябре 1945 года расформирована. В апреле 1946 года полковник П. Н. Анисимов назначен командиром 301-й бомбардировочной авиационной дивизии 3-го бомбардировочного авиационного корпуса 16-й воздушной армии. С ноября 1947 года он командовал 6-м гвардейским, а с июня 1948 года — 3-м бомбардировочными авиационными корпусами. С января по октябрь 1952 года учился на Высших академических курсах при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, по окончании которых занимал должности помощника командующего 73-й воздушной армии, с февраля 1953 года — заместителя командующего 34-й воздушной армии по формированию и подготовке бомбардировочной авиации, а с июня — командующего 34-й воздушной армией. В декабре 1955 года уволен в запас[1].

Награды

Напишите отзыв о статье "Анисимов, Пётр Николаевич"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — С. 395. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.
  2. 1 2 3 [ru.wikisource.org/wiki/%D0%A3%D0%BA%D0%B0%D0%B7_%D0%9F%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B8%D0%B4%D0%B8%D1%83%D0%BC%D0%B0_%D0%92%D0%A1_%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0_%D0%BE%D1%82_4.06.1944_%D0%BE_%D0%BD%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B8_%D0%BE%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B0%D0%BC%D0%B8_%D0%B8_%D0%BC%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D1%8F%D0%BC%D0%B8_%D0%B7%D0%B0_%D0%B2%D1%8B%D1%81%D0%BB%D1%83%D0%B3%D1%83_%D0%BB%D0%B5%D1%82_%D0%B2_%D0%9A%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%90%D1%80%D0%BC%D0%B8%D0%B8 Награжден в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 04.06.1944 "О награждении орденами и медалями за выслугу лет в Красной Армии"]
  3. ВС 1-го Украинского фронта. [podvignaroda.mil.ru/?#id=43692407 Фронтовой приказ № 31/н от 11.04.1945 г.] (рус.). ЦАМО фонд: 33 опись: 690306 ед.хранения: 867 № записи: 43692407. МО РФ (11.04.1945 г.). Проверено 2 июля 2016.

Литература

  • Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — С. 395. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Анисимов, Пётр Николаевич

– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.