Анисичкин, Фёдор Иванович

Фёдор Иванович Анисичкин
Дата рождения	2 (15) июня 1915(1915-06-15)
Место рождения	дер. Култуки, Касимовский уезд, Рязанская губерния, Российская империя
Дата смерти	21 сентября 1998(1998-09-21) (83 года)
Место смерти	Новосибирск
Принадлежность	СССР
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1939—1946
Звание	капитан
Часть	139-й гвардейский артиллерийский полк 69-й гвардейской стрелковой дивизии 4-й гвардейской армии Степного фронта
Должность	командир дивизиона
Сражения/войны	Великая Отечественная война Сталинградская битва Курская битва Битва за Днепр Корсунь-Шевченковская операция Ясско-Кишинёвская операция Будапештская операция Венская наступательная операция
Награды и премии
В отставке	Учитель

Фёдор Иванович Анисичкин (2 [15] июня 1915, дер. Култуки, Рязанская губерния — 21 сентября 1998, Новосибирск) — командир огневого взвода 139-го гвардейского артиллерийского полка 69-й гвардейской стрелковой дивизии 4-й гвардейской армии Степного фронта. Герой Советского Союза (1944).

Биография

Фёдор Анисичкин родился 2 (15) июня 1915 года в деревне Култуки в семье крестьянина-бедняка. По национальности — русский. В конце 1920-х годов вместе с семьёй переехал в Сибирский край. В 1931-м году окончил среднюю школу в селе Первомайское Краснозёрского района, в 1933-м году — Анжерское горно-промышленное училище (Томский краевой округ), а в 1939-м году — Новосибирский педагогический институт. Работал учителем математики, черчения, а затем — директором Половинской средней школы Краснозёрского района Новосибирской области.

В 1939-м году Фёдора Ивановича Анисичкина призвали в армию и направили в артиллерийскую полковую школу, по окончании которой он стал командиром орудия, а в 1941-м году после курсов младших лейтенантов был назначен командиром огневого взвода. Участник Великой Отечественной войны с июля 1941-го года. В августе 1941-го года был контужен. После выздоровления участвовал в боях под Сталинградом, за что был награждён медалью «За отвагу». Также участвовал в Курской битве и форсировании Днепра. Сражался на Калининском, Степном, 2-м и 3-м Украинском фронтах. Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года.

Во время наступления 139-й гвардейский артиллерийский полк 69-й гвардейской стрелковой дивизии, в котором служил Анисичкин, подошёл к Днепру. 7 октября 1943 года лейтенант Анисичкин в числе первых переправился через Днепр в районе села Градижск (ныне посёлок городского типа Глобинского района Полтавской области). Под огнём противника он установил три орудия своего взвода на прямую наводку и открыл по врагу огонь, тем самым обеспечил переправу пехоты через реку. В ходе боя за плацдарм взвод гвардии лейтенанта Анисичкина уничтожил противотанковое орудие, два пулемёта, совместно с другими подразделениями отразил три вражеские контратаки.

10 октября, отражая контратаку немцев, взвод Анисичкина подбил 5 вражеских танков — 2 «тигра» и 3 средних. В ходе боя Анисичкин получил ранение, но остался в строю.

В Корсунь-Шевченковской операции капитан Анисичкин командовал батареей, а затем и дивизионом.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года Фёдору Ивановичу Анисичкину присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 2587).

В апреле 1945 года в боях за Вену Фёдор Иванович Анисичкин был тяжело ранен.

После войны

С 1946 года — в запасе. До пенсии работал учителем в Новосибирске.

21 сентября 1998-го года Фёдор Иванович Анисичкин скончался. Похоронен на Заельцовском кладбище в Новосибирске.

Награды

• Герой Советского Союза
• Орден Ленина
• 2 Ордена Отечественной войны I степени
• Орден Отечественной войны II степени
• Орден Красной Звезды
• Орден «Знак Почёта»
• Медаль «За отвагу» и др. медали

Память

• В Новосибирске на доме, в котором жил Фёдор Иванович Анисичкин, установлена мемориальная доска.
• Имя Героя носила пионерская дружина школы в его родной деревне. На территории 428 гвардейского Звенигородского Краснознамённого ракетного полка оборудован уголок Ф. И. Анисичкина.
• С 2010 года Краснозерская Общеобразовательная Школа № 2, находящаяся в р.п. Краснозерское Новосибирской области носит имя Ф. И. Анисичкина.
• В городе Спас-Клепики установлен бюст Ф. И. Анисичкина.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6699 Анисичкин, Фёдор Иванович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Анисичкин, Фёдор Иванович

За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…